"Вот выглянуло солнышко, и нам как будто нечего бояться. " (с) Хз надолго ли.
Таки кто еще не пожелал Десу семь футов под килём - можно свободно желать.

читать о жизни дальше

Купоны на автошколу не протухнут аж до 21 августа, группы стартуют каждую неделю, ажиотажа не обещали. Так что здесь можно расслабиться и выдохнуть.
Виза в Исландию меня пока что тоже не сильно беспокоит. На крайний случай есть фирмы, которые помогают получить ее в срочном порядке.
Кстати говоря, купила дельный путеводитель по Исландии. Ёлыпалы, такие толковые книжки даже про Европу не выпускают. 300 страниц чистой информации, вообще без картинок. На минуточку, про Исландию. Не про Италию, не про Францию - про Исландию, где в целом кроме гейзеров и вулканов смотреть-то особо не на что.

Почти дочитала "Мальвиль", Робер Мерль. Все из того же списка литературы от "МФ". Очень, очень. И даже весьма. Напрягает только, что главные герои подчеркнуто умнее других, к тому же им уж как-то неправдоподобно везет. С другой стороны, мораль понятна: хорошим людям везет, должно везти. И в целом, мне приятно, что хотя бы в этой книге оно так.
С заявленным "эротизмом" автор иногда перебарщивает. Я бы чутка сбавила градус внимания к этому вопросу. (Кстати говоря, там есть гениальная эротическая сцена между животными. Вот бы про людей так писать, йомайо.)
Мерль очень грамотно прописывает образы. Не смотря на то, что их в книге довольно много, и к концу становится еще больше, мне еще ни разу не пришлось перелистывать страницы в обратном порядке, чтобы вспомнить: "А кто это вообще такой?". Каждый персонаж очень логично вводится в повествование, у каждого четкий и понятный характер и образ, именно поэтому все герои так хорошо запоминаются. Вот уж действительно - прекрасный пример, на котором можно объяснять значение термина "моральный стержень".
А в целом, книга опять про него - про Племя.

На работе сижу, зарывшись в ворох наборов. Скорее уж бы закончить с этой хренью. Самое, наверное, утомительное время года в плане проектирования.

@темы: поток мыслей, литература

---

Ну, Собянин таки не соврал. Велосипедные дорожки на Борисовских прудах есть, и дорожки хорошие.

Да, мне проплатили за этот пост.
Шутка.

Меня просто поймали в парке, избили и заставили написать его.
Ну а если серьезно, то зону облагородили. Велосипедные дорожки проложены очень живописно, кое-где по берегу, кое-где по старому яблоневому саду. Проложены с толком, то бишь с серией подъемов и спусков, что обеспечивает вполне неплохую силовую тренировку. Ну, по крайней мере, мне после зимы эти 4 км. дались с трудом. Я нашла только 2 км. отрезок дорожки, а в той самой статье на сайте вроде бы обещали аж 8. Видимо, я не все нашла.
Приятный бонус: вокруг прудов довольно много отдыхающих, мамочек с колясками, и даже ходят охранники. Так что было не страшно.
Ну и, конечно, из-за близости воды и большой зеленой зоны, воздух довольно чистый и кататься, да и просто там гулять, довольно приятно. + есть где пожарить шашлыки, но в Москве, как водится, свято место пусто не бывает. Забивать мангал, по ходу, надо с утра (посадите там свою бабушку, а еще лучше привяжите своего стаффа).
Короче говоря, все прошло отлично, я полна сил, хочу жраТ и благодушна к окружающим.

@темы: добро

---

Попробую-ка я сегодня все-таки выкатить велосипед. Есть у меня тут на примете трасска килОметров эдак на 10-12, если после зимы меня не хватит до конца, срежу на половине. Хотя если взять плеер, то должно хватить. Хочется тупо слить куда-то энергию, а с велосипедом у нас с детства очень нежные отношения. Мне в детстве всегда не хватало личного пространства, особенно на даче, где поначалу жили вчетвером в одной комнате. А на велосипеде всегда можно было укатить куда-нибудь, отдохнуть ото всех - полчасика изматывающий езды и ты опять в строю. Так что мой первый подростковый китайский BMX был для меня на даче лучшим приятелем.
Помнится, мы тогда с ребятами объединялись в деревенские банды велосипедистов. У меня в "парке" было несколько велосипедов - bmx мне под рост и с колесами, которые как раз подходили под разбитые поселочные трассы, зеленый велосипед с женской рамой и мягким седлом (для комфортных поездок) + отцовский старый шоссейный велосипед, высокий и с понтовым рулем. Это на тот случай, если надо было перед "бандой" выглядеть весомее (читай - для сходок "по понятиям"). А для дорожных войн таки лучше всего подходил мой псевдо-bmx, ибо маленькие и широкие колеса словно созданы были для того, чтобы на полной скорости таранить оппонентов сзади. При особо раскаченном скиле можно было даже столкнуть кого-нибудь в кювет (после дождя особенно весело).

Сейчас я немного волнуюсь, что на облюбованной мною трассе будет слишком много "отдыхающих". Так что возьмем велосипед пострашнее, чтобы не привлекать внимания.

АПД. Смотрю тут, как обустроены велосипедные дорожки на территории Борисовских прудов. Первая же статья: "Сергей Собянин приехал на Борисовские пруды на велосипеде."
И далее цитата:
"А когда в субботу приехал посмотреть, что все-таки тут делается, первый, кого встретил, оказался местный житель Иван Алексеев на велосипеде. Парень был так рад, что теперь не надо кататься на дорогах чуть не под колесами машин, что предложил и мэру самому опробовать велодорожку: "Посмотрите, какая классная, почти восемь километров длиной". А Сергей Собянин возьми да и согласись."
Вот оно как удачно сложилось-то! Иван Алексеев прямо подвернулся как кстати! И, судя по фотографии, где за Собяниным катятся еще человек 5 в одежде офисного типа, еще много радушных случайных велосипедистов решили покатать весь кабинет нашего мэра.
Пиарщики такие пиарщики. Вообще умиляет, какой имидж у нас усиленно формируют Собянину. Эдакого сурового сибирского градоначальника. Типа, да, до меня сплошь ворье да халтурщики сидели - а я то щас ого-го! Заставлю всех выполнить пятилетку за два года!

---

Утренний пикспам, большие картинки.

Надо, надо уже обвесить компы и попробовать вторую часть доты. А пока что смотрю на концепты.
Новая Венга мне не очень нравится. Есть в ней что-то чрезмерное. И листики конопли на грудях явно на что-то намекают...

Вот такой вот классический вид:

Вот такой вот классический вид:


мне всегда больше нравился. Тут есть и сиськи, и необходимая случаю мрачность.
По-моему, там еще Стругвура как-то обидели, отобрали у него волчью шапочку. А куда Стругвур без волчьей шапочки?
А вот другие персонажи вполне себе, вполне.
Нравится Лина. Вот тут, опять же, есть сиськи (а Лина без сисек невозможна) и характер.

Очень прикольный Ликан.

Очень прикольный Ликан.



Вот это уже реальный Ликан, а не переделанный Архимонд.
И, конечно, нравится мне дизайн Урсы. Люблю я Урсу, ничего не могу с собой поделать.

Хотя любой, кто понял Урсу, знает, что суть в этой картинке:

@темы: игры

---

Дачное.

Купила на выходных пихту (хоть и похожа на елку, но это таки пихта). Что-то она на меня в питомнике смотрела зазывно, я не могла не забрать ее домой. Вроде как должна стелиться по земле. Посмотрим, как зимовать будет.

в масштабе

А это эталонное лицо "идите нафиг". Мать заставляет Турбо позировать. И комар у бедного на лбу.

@темы: фото, животные

---

Наглядная иллюстрация к термину "сетевой эксгибиционизм"

- Разрешите спросить, мистер Крейн, - Анхель бесстрастно взглянул в лицо робота, - Кто такой Шоггот?
- Вот это совсем другой вопрос. - расплылся в невидимой улыбке робот. - Шоггот это ты.


Shoggoth by ~Girhasha on deviantART

Как я и говорила, я wannabe-Гигер.
А этот парень - это Анхель Янг, он же Шоггот через десять лет после этого, когда Никон, это мелкое говно, окончательно его доконает. (Никон клевый!)
Хороший парень становится плохим парнем. Ну что может быть лучше?
И в очередной раз, спасибо за вечерние разговоры - благодаря им я так заморачиваюсь с детальками. И да, когда вы вчера пошли спать, я поняла что с него надо снять штаны. Штаны вообще были не к месту. Это же tribute to Giger, какие в жопу штаны?!

«Должен вернуться».
Он чувствует живое существо, и, обезумевший от собственного одиночества и неутолимого, вечного голода, спешит на эхо шагов пришельца…
«…обещал, что покажешь мне истинную мощь Сети. Смотри, я здесь, я хочу…»
…Снова скачок…
Его мысли перескакивают с одного на другое, как иголка граммофона, застрявшая на старой исцарапанной пластинке.
О чем он говорил? О чем он думал только что?..
«Меня создали люди. Я универсальный инструмент, призванный исполнять волю хозяев… Должен вернуться.»
Он движется по коридору с молниеносной скоростью, которую трудно приписать существу, больше похожему на гигантский сгусток угольно-черного желе. Воинственный, трубный клич изливается из бесформенной глотки. Он уже совсем рядом, так близко, что может почувствовать дыхание своей жертвы…
«Только Шоггот имеет значение…»

@темы: ФРПГ, ролевка, арт, персоналии, Извне, Дом Стали

---

Livestream, апается по мере необходимости

Watch live streaming video from girhasha at livestream.com

чат, читать его забываю

@темы: арт

---

Еще один небольшой туториал по цифровому рисунку\живописи.

Еще одна небольшая уловка для художников.
Я уже писала о том, как работать с линией и наброском с помощью синего карандаша.
Сейчас я вас научу еще одной простой фишечке, которая значительно облегчает мне жизнь.
Допустим, у вас нет синего карандаша. Допустим, вдохновение пришло к вам в кафе и вы нарисовали эскиз криво и на салфетке. Допустим, вы просто черкали что-то без особого умысла, а потом поняли - да, оно.
В итоге получился очень схематичный и "волосатый" набросок. Что с ним делать дальше?

Сканируем его!

И отправляем в Фотошоп (ну или в любую другую графическую программу, которой вы умеет пользоваться).
Далее с помощью инструмента Hue\Saturation (не забудьте проставить галочку "colorize") мы делаем наш набросок ярко голубым. Пусть это будет чистый циан. А затем осветляем его настолько, чтобы его едва было видно на листе.

В результате получается что-то типа того.

Печатаем это дело.

И обводим еще разок начисто.

Опять сканируем и удаляем остаточные синие линии, как указано в этом туториале.
Пользуемся!
Например, на основе этого наброска я нарисовала вот эту работу. Если приглядитесь, то поймете, что я даже не удаляла слой с карандашным лайнартом.

Надо сказать, что этот способ еще очень удобен в том случае, когда вам нужно сделать сложную и многослойную работу. Например, вы хотите анатомически простроить человека. Рисуем скелет, сканируем, переводим в циан, печатаем. Наращиваем на скелет мышцы, сканируем, переводим в циан, печатаем. Рисуем кожный покров и детали - и т.д. по той же схеме.
Вы меня спросите: а почему бы все тоже самое не сделать слоями в фотошопе? Отвечаю.
Во-первых, я не люблю рисовать линии в цифровом виде. Это занимает у меня гораздо больше времени, чем тоже самое набросать карандашом. В моем случае быстрота важнее, чем аккуратность.
Во-вторых, ощущение от рисования на планшете и рисования от руки совсем разные. Мне, например, гораздо легче думается и рисуется, когда я чувствую сопротивление грифеля и мягкость бумаги под рукой.
В-третьих, эффект получается тоже другой.

Если вас интересует, как после красиво обработать карандашный рисунок и сделать из него живописное полотно, то советую вам вот этот туториал. Здесь автор очень просто, быстро и наглядно объясняет, как добиться живописного результата с помощью самых простых средств.

@темы: арт, мануал

---

Wannabe-Giger

Кстати говоря, сегодня вечером продолжаем лохматить доброго дядюшку Гигера. Это я так, в качестве анонса. Ибо мне вечерами дико скучно, как вы знаете.
Хотя... в этом что-то есть, вы знаете. Ночь, музыка, пару капель коньяка, и все это наедине с мужчиной... до.

---

Path through the desert

Спасибо, ребята! This was a glorious day!
Иллюстрация к нашему с  Altavista и Des-Azar ролевому отыгрышу "Дороги пустыни".
Йолт'Зин, котофремен. Червь, просто червь.


Path through the desert by ~Girhasha on deviantART

Нормального лайвстрима так и не получилось, зато разговор в скайпе затянулся до поздней ночи. И, кстати, транслировать свой экран в скайпе оказалось даже чуточку удобнее.
Ну, шоб не в последний раз.

Кстати говоря, знатоки английского! В данном случае слово "road" смыслово вроде бы не очень к месту? Ибо имеются в виду не транспортные пути, а именно пути духовные. Чем заменить? "Pathway", "path"?

@темы: ролевка, животные, WoW, арт, персоналии, Йолт'Зин

---

Ну попробуем

Watch live streaming video from girhasha at livestream.com

www.livestream.com/procaster/modules/flexui?cha...

Как встроить этот чатег в псто?

@темы: арт

---

А не попробовать ли мне сегодня вечером лайвстрим?

@темы: животные, арт

---

"Жена моряка" mode on

Вечером и сегодня весь день меня волнует один вопрос: такое огромное количество машин в мире, в Москве. Столько людей, столько немолодых людей, столько очень молодых людей, столько девушек и даже столько ТП, ежедневно водят машину. ПОЧЕМУ ИМ НЕ ССЫКАТНО!? Мне вот, например, иногда даже снится такой кошмар. Вроде как, надо куда-то срочно ехать на машине. То ли кого-то отвозить, то ли от кого-то убегать, но непременно на машине. И, конечно, во сне это механика, и наверняка - какая-нибудь там "зубила". И я сажусь за руль и, блеать, пытаюсь мяяяяяяягонько притопить педалечку газика и неееежнеько отпустить сцепленьице. И потом вспомнить чего там надо сначала - притопить тормозочек и вжать сцепленьице, или дернуть ручечку... В итоге погоня или срочная поездка отходит на второй план, а остаток сна я просто пытаюсь мучительно сделать хоть что-нибудь.
Успокаивает только одно: на велосипеде тоже когда-то было страшно. А сейчас велосипед для меня - как очень комфортное и очень верное продолжение тела. (Ну, сами понимаете, я не имею в виду какой-нибудь там горный велосипед, или велотриал).
Пугает другое: когда в прошлый раз с таким же подходом я села на мопед, мы оказались в канаве и Макс сказал, что со мной больше никуда не поедет.

А пока меня все еще не отпускает пустыня. Живой и выразительный набросок кота манит меня, но срочный завал по работе, как всегда, заставляет думать о другом. И почему срочная работа и вдохновение часто приходят вместе?
Хочу что-то типа того, и шобы с червем. Вдохновляет. Отличная картинка. По духу это именно те фремены, которые нужны. Как раз-таки то самое пресловутое Племя, о котором в последнее время так много говорят.


DUNE by ~bumhand on deviantART

"С самого начала надо определить свое место в жизни, чтобы не уподобиться маятнику. Это известно каждой сестре Бене Гессерит. И Муаддибу, подданному падишаха Шаддама Четвертого..."
Сначала думала вставить эту пасхалку в начало, а в итоге вставила в конец. Я вообще молодец. Мы молодцы.

@темы: поток мыслей

---

Тоамна и Зан'Дар, пока без названия. Отрывок восьмой.

И еще одна картинка, ибо так и не смогли выбрать, что лучше.

Frozen by *merl1ncz on deviantART

Совместно с  Altavista

Данная часть на 99% посвящена Зан'Дару и имеет некую бразильско-сериальную предрасположенность. Хотя я, в целом, весьма довольна некоторыми местами. Короче говоря, самолюбования псто.

Стоило шаманам спуститься со склонов в долину, следом за ними начал спускаться ветер, награждая мягкую лапу накрывшего Альтерак снегопада ледяными когтями.
Вьюга шла по пятам, и теперь нечего было и думать, чтобы вернуться в лагерь – бурю придется пережидать на ближайшей заставе.
Сторожевые башни - это глаза лагеря: следить за передвижениями врага, замечать шпионов и передавать вести генералу, вот что было их главной задачей. Поэтому на заставах вокруг башен никогда не бывало слишком людно. За них редко случались стычки, а подкрепление обычно успевало прибыть по зову. И все же, на заставе, куда они завернули, было, пожалуй, слишком мало стражников – непривычно для базы, которая находится почти на границе владений клана.
- К восточной башне отряд уехал, - пояснил один из орков на удивленный вопрос Тоамны. – Наши припасы забрать. Теперь, видно, там на ночь и останутся – вон какую метель вы с собой привезли.
- Это мы можем, - улыбнулась троллиха в ответ.

- Да вы не переживайте, - успокаивающе сказал стражник, - Под такой вьюгой Стражи не пройдут. Никто не пройдет. Когда так метет, спать можно крепко.

- Да вы не переживайте, - успокаивающе сказал стражник, - Под такой вьюгой Стражи не пройдут. Никто не пройдет. Когда так метет, спать можно крепко.

В этом была особая, странная прелесть – греться у жаровен в бараке, зная, что за стенами беснуется вьюга. Зная, что она – лучший и самый надежный защитник, который не подпустит к тебе врагов и будет охранять сон.
Тоамна, стоя у огня, расплетала косы, намокшие от растаявшего в тепле снега. На запястье негромко звякнули браслеты, немногие, которые остались – почти все уже растеряла. От длинных перчаток и верхней одежды они рвались часто.
Можно привыкнуть к холоду, к чужой неласковой земле и такой неудобной, громоздкой теплой одежде. Но когда выпадают спокойные минуты у огня, когда на плечи не давит тяжелый меховой плащ, вспоминаешь, что тебе ближе и роднее совсем иное. Вспоминаешь другие огни, очаги и костры, вспоминаешь другое солнце, жаркое, выкрашивающее траву в такой же рыжий цвет, как земля, на которой она растет. Ночи, которые нет нужды коротать в тесных бараках – можно ночевать прямо под открытым небом.
«Вся правда в том, что по сути та земля тебе ничуть не ближе Альтерака. Просто ты ее полюбила. Просто тебе нужен был дом. Нет, не надо сейчас о прошлом. Или… не о моем».
Троллиха подняла голову, отрывая взгляд от огня.
- Расскажи, что обещал, - ее глаза, смотрящие на Зан’Дара, были как будто подернуты дымкой.
Тролль, который уже несколько минут внимательно наблюдал за ее мягкими, скользящими движениями, за отстраненной улыбкой, что тенью трогала губы, молча протянул ей чашу с горячим вином.
«Веришь ли ты в эту ночь? Веришь ли в видения, которые оживают в огне?..»
- Я начну с самого начала. С песчаного берега на краю джунглей…
Он на мгновение зажмурился, и картины прошлого мгновенно возникли перед его глазами. Удивительно, насколько хорошо Зан’Дар помнил каждый момент своей жизни, будто с самого начала мог воспринимать окружающий мир отчетливо и беспристрастно, глазами взрослого. Он помнил все, с самых первых дней – и даже еще раньше. То, что не могла охватить память младенца, позже поведали духи: постепенно память шамана и память духов слились воедино, и спустя многие годы Зан’Дар уже не смог бы отделить их друг от друга.
- Меня нашли там, в переплетении корней старого дерева, - заговорил он, привычно растягивая слова, - Младенец, наскоро обтертый от крови, с еще свежей пуповиной, но мирно спящий - мать, успела накормить меня, перед тем как оставить в этой укромной колыбели из корней и листьев. Она выбрала это место не случайно: рядом проходила тропа и меня нашли прежде, чем я вновь успел проголодаться.
При мне было никаких знаков, которые позже помогли бы мне узнать, кто я такой: ни медальонов, ни амулетов, ни даже куска тряпицы, в которые заворачивают найденышей. У меня не было ничего из этого. Ни единого символа, который я мог бы хранить, как свою реликвию, как знак родства с предками. Духи свидетели, как я мальчишкой мечтал об это знаке! И как злился на мать: мне казалось, она из равнодушия лишила меня всяких намеков на наше родство. Почему она не оставила хотя бы весточки о себе? Хотя бы крошечного свидетельства о том, что мы были родичами?..
Лишь много позже я понял, почему ей пришлось так поступить.
Зан’Дар неторопливо полез за пазуху и достал длинную трубку. Плотно набивая ее табаком, он продолжил говорить:
- Тропу, рядом с которой я оказался, протоптали моряки. Рядом с этим берегом частенько останавливались корабли, чтобы пополнить запасы пресной воды. Мне повезло, что как раз в этот день торговое судно встало на якорь неподалеку от этого места. Матросы, шедшие к источнику, заметили меня и подобрали. Каким-то чудом я дотянул до ближайшего порта, где меня и оставили - на попечение низкорослой оравы моих будущих приемных родителей, дядек и теток, братьев и сестер.
Он поднял насмешливый взгляд на Тоамну и произнес:
- Я вырос среди гоблинов, они же дали мне это имя – Зан’Дар. Должно быть, они честно пытались выдумать что-нибудь, похожее на имена моих родичей, и в итоге, кажется, преуспели… но, увы, мое имя лишь _походит_ на имена троллей, на самом деле, оно не значит ровным счетом ничего, - он рассмеялся, - Забавно, не так ли? Впрочем, вправе ли я жаловаться? Это имя подходит мне больше, чем то, на которое я претендую по праву рождения.
Веришь ли, но я все еще считаю моих чуднЫх, маленьких опекунов, своими родичами. Ведь именно они вырастили меня и научили настоящему делу, они заботились обо мне –сначала, как о странной зверушке, и лишь много позже, видя мои успехи, смогли принять как равного. Я учился их ремеслу и, ко всеобщему удовольствию, у меня неплохо получалось. Но могли ли мои опекуны знать, что мое призвание погонит меня совсем по другим тропам?
Тролль потянулся к огню и, достав тонкую обугленную палочку, раскурил трубку.
Шаманка молча наблюдала за ним, так и не двинувшись с места с тех пор, как тролль начал говорить. Она была изумлена, хотя внешне и никак не выказывала своего удивления. Зан’Дар был… троллем, знающим – по крайне мере ей так казалось – себя и свой народ. Куда лучше самой шаманки понимающий, кем они являлись. Там, в покинутой деревне, он стоял между ней и духами племени, показывая ей истинное назначение их дара, был проводником, мостом между миром живых и миром духов. И духи знали его, принимали, как своего. Тоамна верила, что лоа, не покинь он алтарь, тоже принял бы шамана. Насчет себя она очень сильно сомневалась.
Троллихе с трудом верилось, что когда-то Зан’Дар был лишен всяких знаний о своих корнях, что его воспитал такой чужой народ.
«Это все наш дар. Ему рассказали. Посмотри на него – тебе нравится то, что ты видишь?
Для тебя несколько лет жизни среди орков стерли все прошлое, он, воспитанный гоблинами, сумел свое прошлое отыскать. Он принимал то, от чего ты отворачивалась, и стал тем, кем стал.
Но… я помню, чего я боялась. Я еще не дослушала».
- Слишком долгое вышло вступление, да? Но ведь у нас впереди целая ночь.
- Если уж слушать историю, пусть она будет долгой, - негромко откликнулась Тоамна. Уставившись в огонь, он некоторое время молча курил, и лишь после того, как табак как следует занялся, продолжил:
- Мой учитель, гоблин, от души смеялся, когда я рассказывал ему о том, как понимаю механизмы. Оживляя машину паром, ты принуждаешь духов воды работать на тебя. Вкладывая порох в ружье, ты заставляешь духов огня оживить пулю. Это был _мой способ_ договариваться с машинами и, вопреки насмешкам моих учителей, он работал. Неосознанно я применял к своему ремеслу понятия, смысла которых пока не понимал. К тому моменту, как мой дар проснулся во мне, я уже сделал первый шаг на пути к пониманию духов.
Облако душного, густого дыма набухает между Тоамной и ее собеседником. В мареве видны только глаза и отблески огня, пляшущие в их глубине. Не отрываясь от трубки, Зан’Дар продолжал говорить:
- Когда мне исполнилось шестнадцать, ко мне пришло мое первое видение, и в ту ночь я увидел свою мать, - короткая пауза и новое облако дыма, - Она была высокой и стройной, с таким же светлыми волосами и кожей, как у меня. Странно, но до тех пор я никогда не задумывался о своих настоящих сородичах. А между тем, вся моя внешность, даже некоторые мои повадки, упрямо твердили о том, кто я есть на самом деле. Но теперь мне больше не нужно было строить догадок: мое первое видение объясняло все. Я увидел историю моего рождения целиком – так, как мне показали ее духи.
Моя мать принадлежала к одному из небольших племен, что до сих пор обитают в Тернистой Долине. Их община не сохранила воспоминаний о мирных временах: они воевали всегда. С дикими зверями, с другими племенами и, конечно, с самым опасным и сильным соседом – с теми, что называли себя Гурубаши. Вообще-то, все племена долины вели свое родство от великой империи, но лишь одна община, самая сильная, называла себя истинными потомками Гурубаши. Это делало их еще более непримиримыми ко всем, кого они считали «отступниками».
Возможно, если бы у племени моей матери хватило сил, они могли бы спастись, уплыть за море, как поступило Темное Копье. Но племя моей матери было куда менее предприимчиво и куда более ослаблено, чем другие. Они не могли противостоять мощи Гурубаши, а потому в одну из ночей были истреблены захватчиками почти полностью. Спаслось лишь несколько женщин, и моя мать в их числе. Впрочем, можно ли было назвать это спасением? Женщин увели силой, чтобы соединить их кровь с ослабевающей кровью Гурубаши.
Моя мать была оценена выше других. Возможно, старый ведун мог действительно предугадывать будущее и заранее знал, какой плод принесет эта женщина. А возможно, старому ублюдку просто понравилась светлокожая и светловолосая «дикарка» - кто знает? Так или иначе, ее отдали старику и он, не смотря на кажущуюся немощность, смог распорядиться пленницей так, как следовало. Моя мать понесла ребенка – меня.
С тех пор, как ее положение перестало быть тайной, к матери стали относиться куда лучше, чем к пленнице, и вскоре она поняла почему. Ее чрево скрывало в себе плод, представляющий для старика (а значит, и для всего племени) необыкновенную ценность. Возможно, моя мать сама догадалась о планах ведуна, возможно, он сам имел глупость просветить ее, но, узнав о своем предназначении, моя мать решила во что бы то ни стало избавить себя и своего будущего ребенка от страшной участи. И, когда до разрешения от бремени оставалось всего пару дней, ей удалось сбежать.
Был ли виной тому тягучий голос тролля, ароматный, тяжелый дым его трубки или ее излишнее воображение, но Тоамна будто видела то, о чем он рассказывал, наяву. И от увиденного у нее мороз шел по коже. Шаманка поднесла к губам чашу, но сейчас ее не могло согреть ни вино, ни огонь жаровен.
«Мы сами уничтожаем друг друга. Последние осколки разбиваются от удара своих же сородичей. Да, Темному Копью, в отличие от многих других, повезло. Повезло так же, как матери Зан’Дара?.. Но мы выжили, и мы можем что-то сохранить, даже если нам самим ничего не останется».
Девушка прошла сквозь облако дыма, сев рядом с троллем. Ближе, чтобы их не разделяло даже бесплотное марево.
- Что они… что он хотел с тобой сделать?
Она могла смутно догадываться о том, что он не договаривал, но ей хотелось слышать из его уст все до конца.
- Уже тогда некоторые из Гурубаши – и старый ведун в их числе – вынашивали тайные планы по призванию в мир своего кровавого божества. Старик знал, что не доживет до того дня, когда все будет готово для свершения ритуала. Однако, он не мог позволить себе умереть – его знания и сила были слишком важны для их миссии. Много позже я спросил его: «Зачем я тебе нужен?», и он рассказал мне все, даже не пытаясь утаить страшную правду. Он владел знаниями, которые позволяли ему сохранить свой разум и силу даже после того, как погибнет его бренная оболочка. Он собирался продолжать жить, но не в виде живого трупа, а в новом молодом теле, которое сможет полностью принять его силу, а также не вызовет подозрений у его сородичей. Другими словами, ему нужен был сосуд, в который он сможет поместить свой разум, и сосудом этим был я.
Теперь ты понимаешь, почему для него было так важно вернуть сбежавшую пленницу?..
Зан’Дар снова замолчал, задумчиво глядя в огонь. За мерным шумом пламени почти не слышно было голосов метели, что упрямо завывали где-то далеко, за стенами их убежища. Только потрескивание огня в очаге и завораживающий танец пламени, пробуждающий к жизни давно забытые видения.
- Когда они нагнали мою мать пару дней спустя, чрево ее уже было пусто: она родила и спрятала своего отпрыска. Они пытались отыскать ребенка, но так и не смогли. Несмотря на близость своей смерти – а может, благодаря предчувствию скорого избавления от мучений – моя мать так и не сказал им, где спрятала ребенка. В тот день я был потерян для племени, хотя еще и не осознавал своей удачи.
Именно тогда я понял, почему мать не оставила мне никакого напоминания о себе. Должно быть, ей действительно хотелось подарить мне что-либо, в качестве безмолвного свидетельства ее любви: амулет или хотя бы прядь волос. Но она побоялась, что этот предмет сможет выдать преследователям мое местонахождение. Ради собственной безопасности, я не должен был вспоминать о ней. Мне нужно было начать свою жизнь с чистого листа и никогда не задумываться о собственном происхождении – я и не задумался бы, но… видение уже посетило меня. А вместе с видением пришел Зверь.
Видя безмолвный вопрос в глазах Тоамны, он пояснил:
- Он пробирается через завесу духов, как крадущийся змей. Старик-ведун, он всегда чувствовал себя за завесой лучше, чем в мире живых. Вот почему, когда я впервые обнаружил в себе дар и прикоснулся к завесе, я привлек к себе его внимание. Спустя много лет он наконец-то нашел меня, и со всем энтузиазмом принялся за мое обучение, - Зан’Дар грустно усмехнулся, - Прежде всего, он взялся за мои машины. Я неплохо «оживлял» их, но теперь они становились, пожалуй, слишком живыми. Представь себе шагающий механизм, одержимый «злыми духами», представь взрывчатку, чей запал может сработать просто так, без всякой видимой причины. Я становился опасен, это было очевидно для всех, к тому же… я и сам чувствовал нечто внутри себя. Нечто отвратительное, что с некоторых пор зрело во мне, как зловредный, гнилой нарыв.
В конце-концов, мои машины навели такого шороху в бухте, что гоблины решили отправить меня куда подальше. Мне предложили «пойти посмотреть мир», и я без сожалений согласился. Так было лучше для всех.
Я покинул свой дом, а старик – я называл его Зверем – безмолвной тенью сопровождал меня повсюду и продолжал учить меня.
- Он сам к тому времени был уже мертв? – спросила Тоамна.
Она тщетно пыталась представить, что мог чувствовать молодой шаман. Там, за гранью обитают те, кто много сильнее, хитрее, умнее и опытней тебя. Твой дар может стать игрушкой в их руках, а ты можешь потерять себя среди их голосов. Во время боя она по доброй воле доверялась дару, но здесь было совсем иное. Зан’Дар ни разу не назвал своего преследователя «отцом», что неудивительно.
«Что было бы, если бы мой отец был шаманом? Чему бы он меня учил, приходя из-за грани?»
- Мертв или наполовину мертв, - отвечая на вопрос Тоамны, проговорил шаман, - В любом случае, это не мешало ему преследовать меня. Потакая Зверю, я узнал, как охотиться, как убивать, как приносить жертвы его кровавому богу. Я не сопротивлялся. Это… успокаивало меня. Хотя в редкие моменты просветления я ужасался себе, но не знал иного способа справиться с собой, кроме как бежать – бежать, куда глаза глядят.
Так я оказался на Калимдоре.
Зан’Дар отложил на некоторое время свою трубку и внимательно взглянул в лицо шаманки:
- Не устала еще от моих историй?
Тоамна молчала, глядя сквозь - или внутрь? – него, как будто пытаясь разглядеть, что еще он недосказал.
«Вот она, обратная сторона. Вот от чего бесконечно убегала я сама. Предки могут дать память, знания, опыт, силу… а еще они приносят свои привычки, навязывают свои правила. В памяти нашего народа предостаточно крови, я не хотела учиться ее проливать. Я не хотела знать способы, какими ее проливали и имена богов, для которых это делали».
Она качнула головой, словно сбрасывая наваждение, и внимательно посмотрела в лицо мужчины.
«Я должна его испугаться? Или… когда мне следовало бы его испугаться?»
- И ты до сих пор спасаешься… подобным образом? – девушка продолжила прежде, чем он успел ответить. - Той ночью, в лесу, ты тоже убегал. От него?
- Я убегаю по привычке, - произнес Зан’Дар, - Это помогает не привлекать к себе лишнего внимания. Сейчас мною руководит лишь холодный расчет, но когда-то я не знал ничего, кроме ужаса. Должно быть, в те годы я был недалек от помешательства. Я убегал, останавливаясь лишь ради того, чтобы утолить Его голод, потом снова бежал, и снова пытался скрыться от преследующего меня Зверя. Стоит ли говорить, что все мои попытки не приносили результатов.
Не знаю, чем бы все закончилось, если бы я не встретил одного тролля.
Пауза и тень улыбки на его лице:
- Его звали Гун’Джил, - произнес Зан’Дар, все так же улыбаясь и глядя в огонь, - Он был уже не молод, но на удивление силен и крепок. А кем был я? Всего лишь ненормальным восемнадцатилетним подростком, который отчаянно нуждался в помощи. Меньше всего старому охотнику хотелось возиться со мной но, вопреки всему, он приютил меня. Должно быть, он сделал это потому, что видел во мне благодарного слушателя для своей науки.
Гун’Джил был одиночкой. Он жил один и охотился один. А еще он знал невероятно много об обычаях древних племен, о лоа и о ритуалах поклонения богам.
Шаманка улыбнулась следом за троллем, улыбнулась его потеплевшему голосу и своим мыслям одновременно.
«Одинокий охотник – какая знакомая история. Но какие же все-таки разные были у нас учителя… Должна ли я завидовать тому, каких наставников на своем пути встречал ты? Или лишний раз поблагодарить предков за своих? А быть может, дороги не так важны, все равно потом мы все выходим на один путь…»
- Он научил меня родному языку и тому, как совладать со Зверем.
«Пока ты не способен его победить, - говорил он, - Но можешь накормить. Поддайся зову крови и убивай. Но убивай расчетливо, не ради прихоти. Найди войну для себя, войну, которая сможет утолить его голод».
Война не заставила себя ждать: Орда собиралась под знамена Вождя, и такие, как мы, могли присоединиться к ее легионам. Я дрался за Орду, хотя по-настоящему не разделял ее целей. Эта война давала мне то, в чем я нуждался – возможность утолить голод.
Я побывал в нескольких кампаниях и участвовал во множестве стычек, но лишь спустя несколько лет мне удалось вернуться в родные места. Джунгли Тернистой Долины больше не страшили меня – напротив, я всей душой стремился вернуться туда. Я стал сильнее и уже умел совладать со своим Зверем. Я был вполне уверен в себе, и эта уверенность сыграла со мной дурную шутку.
Он снова замолчал, погрузившись в свои воспоминания. Удивительно, как четко запечатлелся в его памяти тот день – все, вплоть до запахов водорослей и рыбы, прибитых недавним штормом к пляжу. Берег завален плавником – гладкие, искореженные остовы некогда могучих деревьев. Среди этих мокрых костей он не сразу заметил фигурку на белом песке.
- Я увидел ее на пляже – кажется, она пыталась поймать краба и, судя по ее усердию, девчонка и вправду была голодна. Сказать, что я был поражен – значит, сильно приуменьшит мою тогдашнюю реакцию. Я, конечно, слышал об открытии Темного Портала, слышал и о странных чужаках, что явились следом, но одну из них я видел впервые. Меня поразила не столько ее внешность, сколько ее _дар_. Я чувствовал его так отчетливо, как назойливое жужжание москита у собственного уха. _Наш дар_. И чужие духи, - он покачал головой, - Не знаю, чего было тогда во мне больше – восхищения или ярости. Она была красива и она, несомненно, владела той же силой, что и я. Но она была _чужаком_, она пришла на мою землю в окружении собственных духов. Слабых духов! Духов другой земли! Я ненавидел ее за это, и все же… не мог не восхищаться ею. Я решил во чтобы то ни стало избавиться от этого навязчивого жужжания в собственном ухе. Она была врагом, слабым врагом, и она была женщиной. То, как я поступил с нею, было вполне предсказуемо.
Тоамна смотрела на мужчину и, вопреки всему, _понимала_ о чем он говорит. Ей была знакома эта ярость, этот гнев, когда видишь свой дар в руках чужака. На какой-то момент мир встает для тебя с ног на голову: как такое возможно, что силы, которые всегда были твоими верными союзниками, могут помогать твоему врагу? Но оцепенение проходит, и остается лишь пожирающее тебя желание исправить это недоразумение – а как еще назвать подобный факт? Возможно, шаманке просто повезло, что она ни разу не столкнулась с врагом, обладающим тем же даром, что она сама. Кто знает, что бы завопили тогда ее духи, что бы пробудили они в ней самой. А, может ее растерянность пересилила бы все остальное? Хватило бы ее гнева и ярости, чтобы сражаться против чужих духов, или она тоже была бы для кого-то всего лишь слабым врагом? И женщиной.
Возможно, Тоамне только казалось, что она понимала: холодок от слов тролля все равно пробегал по ее спине. Зан’Дар говорил так, будто заново переживал тот день, и шаманка догадывалась, что видит он в огне.
- Это с ней ты меня перепутал в облике волка? – в голосе девушки острой кромкой проскальзывает ревность.
Тоамна не смогла бы объяснить, была это ревность женщины или шамана, чей дар не сумели распознать, приняв за чужой, как не могла заставить себя скрыть неуместную эмоцию. Да и не хотела.
- Тогда ты говорил с ней, как с живой, значит, ты ее не убил?
- Не убил. Хотя, видят духи, я до сих пор не знаю, радоваться или сожалеть об этом. Стоило свернуть ей шею на третий или на четвертый день: это избавило бы меня от кучи проблем, а ее – от мучений.
Зан’Дар все чаще прерывал свою речь паузами: что он видел в эти секунды, закрывая глаза и вызывая из памяти картины прошлого? Тоамна не могла угадать, но могла почувствовать: прикоснуться самым краешком. А впрочем, и этого было вполне достаточно.
…Зверь. Совсем рядом. Жертва не сопротивляется: уже незачем. Да и чему сопротивляться, в конце концов? Он же не собирается ее убивать.
Великие духи! Ну разве можно иметь такие покорные, мокрые, как у какой-то тщедушной оленихи, глаза, и такое вот странное, блудливое тело. Словно и не девчонка перед ним, а какая-то демониха с хвостом и рогами. Оттянешь пальцем бледную губу, и увидишь острые, звериные зубы. Странная, непонятная тварь. И больше не плачет. Голоса чужих духов – все слабее, тише.
...Тише, милая, все хорошо. Проклятие, как хорошо!..
Она что-то лепечет на своем странном языке: знать бы, что именно. А впрочем, какое ему до того дело? Зверь наконец-то насытился, и можно отдохнуть. Она, кажется, спит. Он сам здорово устал, и уже почти засыпая, ленивая мысль: «Веревки… нож. Где я его оставил?..»
- Зачем лгать: я до сих пор вспоминаю о том случае с волнением. Перебираю воспоминания от скуки или от одиночества, в тайне, словно мальчишка, припрятавший в кармане «плохую» картинку. Почему этот эпизод так запомнился мне? Я был на войне, я убивал и грабил, я брал женщин, я поступал так, как велело мне право сильного и, видят духи, никогда не испытывал угрызений совести. Но почему именно эта женщина, именно этот день?..
«Что ты сделала, тупая девка! Проклятие, сколько крови…»
И ответ на непонятном, чужом языке. Смеется. Вся в крови, смеется, безумная.
- Она попыталась сбежать. Когда я нагнал ее, чуть не убила себя. Я ее вытянул, почти что с того света вернул, а потом отвез поближе к их заставе. Оставил и ушел: мне было плевать, пойдет ли она к своим, или, после всего, что я с ней сделал, решит утопиться в ближайшем ручье. Мне уже было не до того, - он покачал головой, - Ты и представить не можешь, как хреново мне было! Я сам тогда чуть не прирезал себя тем же самым ножом. И знаешь, что было хуже всего? Что это были те чертовы джунгли, может быть, то же самое место, где это ублюдок мою мать… вот так же… Проклятие, я же до сих пор и не задумывался всерьез, как это было. Но почему-то теперь четко видел: вот так и было. Я сам, в точности как он. И никакой, абсолютно никакой разницы между нами.
Снова недолгая пауза. Тоамна молчит и первый раз за разговор отводит глаза. Не потому, что не может смотреть на тролля: перевести дыхание. Едва заметно вздрагивает: слишком много в осколках чужого воспоминания-видения боли, отголосков безумия. Самого ли Зан’Дара, той девчонки?.. Дико, страшно, противно: вот только ни одна из этих эмоций не может целиком завладеть шаманкой, уступая место чему-то вроде растерянности.
«Духи, ну _что_ я должна испытывать сейчас? И почему мне… все равно?»
Разум понимает весь ужас, всю мерзость произнесенных и недосказанных слов. Разум очередной раз напоминает, чем обычно оборачивается слепое доверие. Разум говорит, но Тоамна вновь слушает совсем другие голоса. Может быть, просто уже слишком поздно, чтобы что-то могло оттолкнуть ее от Зан’Дара. Шаманка не оправдывала его в своих мыслях, но почему-то не могла – не хотела? – осуждать.
«Поздно судить. Это… прошло».
Неуместная, жесткая усмешка кривит губы: хорошо, что она отвернулась.
«Нет, не прошло, как он и сказал. Иначе не видел бы до сих пор девчонку в своих видениях… не думал бы, что видит».
И все же, ей не понять, не исправить и никак не помочь, даже что сказать, не знает. Да и не ждет шаман от нее никаких слов: продолжил, уже спокойно, сдержанно:
- Была в этой истории и положительная сторона: с тех пор я зарекся заигрывать со Зверем. У меня была сила, чтобы противостоять ему. Я чувствовал: теперь ее было достаточно. К тому же, я умел эту силу контролировать. Я понял: мой дар может не только уничтожать, но и дарить жизнь. Удивительная насмешка природы: что существо, вроде меня, имело подобный дар. Я упорно учился, чтобы исцелять. Я сражался с ним - с самим собой - и, наконец, смог без страха смотреть в свое отражение. Я больше не убегал - теперь я сам стал охотником.
- «Были свои учителя», да? – все так же, не поворачивая к нему головы.
«Насмешка? Искупление. А впрочем, духам виднее. В любом случае, он научился использовать этот дар, значит уже все не зря».
- На кого ты стал охотиться, на него? Но как?
- Я расскажу.
Они не смотрели друг на друга, и, вероятно, впервые за этот долгий рассказ зима, что была снаружи, проникла внутрь, к огню, и уселась между ними, как белая, нахохлившаяся птица.
«Не спеши оправдывать, не спеши судить. Не все слова еще сказаны. Если и вскрывать этот нарыв – то до конца. Еще пару капель гноя, и покажется свежая кровь.
Подумать только… ведь это впервые: от начала – и до конца. Сколько грязи, сколько боли накопилось. Должно быть, это слишком тяжело: вот так, разом. Но кому из нас все-таки тяжелее, ей или мне?..»
- Вероятно, в какой-то момент он все понял и стал нервничать. Его время кончалось, а я, как выяснилось, оказался слишком крепким орешком. И он стал судорожно искать другие варианты. Уже не ради Предназначения, не ради ритуалов и богов – ради того, чтобы выжить. У него уже не было дома: по Зул’Гурубу в очередной раз прокатилась волна гнева и возмездия, а также алчности и мародерства. Когда я пришел туда, уже ничего не осталось. Ни богов, ни силы, лишь жалкие осколки: все исчезло. А он… - тролль покачал головой, - он успел убежать. Вот тогда я и решил искать его. Мне показалось, что таким образом я смогу искупить все, что он причинил мне, и что я натворил сам. К тому же… мне просто нужна была цель. Со всеми своими духами, со всей своей силой, в реальной жизни я был еще более бесполезен, чем хромая лошадь на пашне. Нужно было чем-то заполнить, - он красноречиво постучал себя по груди, - вот здесь.
Зан’Дар бросил на шаманку быстрый взгляд, точно зная, что найдет понимание в ее глазах, и сразу же продолжил:
- Я снова пошел за Ордой: мои планы и планы Вождя частично совпадали. Я знал, что Орда давала приют многим, похожим на меня: таким же пустым. Среди этих людей мне было легко найти соратников. Мы бились бок о бок - ради наживы или ради мести, просто ради того, чтобы быть в строю. У каждого были свои причины, чтобы сражаться, но, так или иначе, всем нам казалось, что именно война наполняет наше существование смыслом, - он усмехнулся, глядя в огонь, - Это было то, что я искал: подобие племени. Я все чаще стал забывать о Звере и отклоняться от своих поисков. Так однажды, вслед за армиями Орды, я прошел через Темный Портал и вступил в сражение за эти бесполезные, опустошенные земли. Война набирала обороты, и все чаще заставляла нас объединяться со своими прошлыми врагами ради противостояния врагу общему. Сражаться плечом к плечу с человеком или с келдорай, штопать в лазарете раненных воинов Альянса: в те времена для меня это было обычным делом. Как звери, что соглашаются на перемирие в самые тяжкие дни засухи, мы приняли это обет ненападения, ради общей цели и ради выживания. Мое племя расширилось, и я спешил узнать как можно больше, пока перемирие позволяло нам говорить на одном языке. Больше всего я тяготел к знаниям тех, что владели этой землей.
Дренеи. Я ненавидел их, когда видел на своей земле, я презирал их духов, когда они вторгались в пределы моего собственного мира. Но здесь правила поменялись. Здесь _они_ были хозяевами, здесь давным-давно поселились _их_ духи, а я был чужаком. Не знаю почему, но это не вызвало во мне неприятия: напротив, я хотел узнать больше об этом умирающем мире и, быть может, попробовать понять его.
- Почему ты называешь дренеев хозяевами того мира? – Тоамна уже вновь повернулась, смотрела на тролля во все глаза, полные изумления и живого интереса.
Когда-то она жила совсем близко с порталом, но никогда не переходила на ту сторону: дороги легли иначе. Шаманка никогда не была там, но слышала о далеком мире очень много, из уст тех, кто в нем родился.
- Разве они сами не пришли туда когда-то, как гости? Тот мир принадлежал оркам… - девушка спрашивала с жадным любопытством. – Их духов ты там слышал?
- Орки, конечно, - шаман улыбнулся, видя нетерпение и любопытство в ее глазах, - Были и они. Орки были первыми, но со временем мир охотно признал и тех, кто пришел после. Любой может приспособится – любой, кто ступает по чужой земле с благоговением и почтением. Полагаю, что орки и изгнанники научились не разделять свои народы на «своих» и «чужих». Их духи тесно переплелись, как корни двух деревьев, растущих друг подле друга. Простая мораль, не так ли? Пересади росток в чужую землю, и он непременно попробует выжить. А если сумеет – то станет частью чужой земли, и врастет в нее корнями так крепко, что через пару лет будет невозможно разнять их. Земля принимает всех. Но знает ли она, что по вине этого безобидного маленького ростка через сотню или через тысячу лет, погибнет целый лес? И если знает, то почему не сопротивляется? Почему помогает только сильнейшему?
Я был очарован этой простой, жестокой и все еще недоступной для меня истиной. Добро и зло, сострадание и ненависть еще никогда не были так эфемерны, так неоднозначны. Я был ребенком, впервые задумавшимся о том, что мир, возможно, гораздо сложнее, чем говорят о нем сказки.
Я был ребенком, но я хотел учиться, и мои учителя охотно делились со мною знаниями. Они говорили о духах, об исцелении, о предсказаниях, о Свете, которому поклонялись, о странных существах, что прибыли из миров, непостижимых и далеких. Я не многое мог понять, но то, что было доступно мне, впитывал с жадностью. Постепенно я научился сносно говорить на их языке, и наше общение стало более полным.
А потом случилось кое-что неожиданное… хотя, почему неожиданное? Может быть, все эти дни я, сам не зная того, в тайне надеялся на это? На то, что в один день все-таки увижу ее. Ту девчонку на побережье. Мы встретились на одной из террас старого города и долго смотрели друг другу в глаза. Мы оба изменились: я носил знаки целителя, у нее на поясе были клинки. Как будто нас обоих вывернули наизнанку, и теперь мы стояли друг напротив друга, как странные, кривые отражения. Я заговорил с ней на ее языке, и она ответила: легко, равнодушно, словно видела меня впервые. Хотя я точно знал: она тоже узнала и тоже поняла. Вот тогда мне в голову и влез этот гадкий, маленький червь, моя проклятая навязчивая идея.
Я подумал: «Я могу измениться. И я могу окончательно победить его. Нужно лишь заслужить прощение – за все, что я сделал».
Зан’Дар криво усмехнулся:
- Знаешь, эти ребята, дренеи, здорово умеют молоть языком. Если бы ты пожила среди них пару недель, то наверняка тоже начала бы бредить светом и искуплением. Наверное, это их речи родили во мне эту идею, и я крепко вбил ее себе в голову – на долгие годы вперед.
- А как ты собирался узнать, что уже заслужил прощение? – задумчиво произнесла шаманка.
Странно было слышать от Зан’Дара подобные слова, узнать, что он мог когда-то стремиться к такой бесплотной цели.
«Разве можно придумать, найти себе искупление самому? Перед кем ты тогда оправдаешься – тоже только перед собой? Цену за все назначают силы, которые нам неподвластны: сами повернут твои дороги, приведут, куда надо. А тебе предстоит решить – готов и ты платить, готов ли очиститься. Только такая цена может считаться справедливой».
– Кто бы тебе об этом сказал?
- У меня было только одно зримое воплощение моей вины. Я подумал: если она простит меня, я искуплю свою вину. Если она поймет, что я изменился, значит, я и сам пойму, что окончательно избавился от Зверя. Это была идиотская идея, но ведь я был ребенком, помнишь? Одержимым, опустошенным, ребенком, который слишком поздно начал взрослеть.
Шаманка успела оборвать себя прежде, чем губы искривила усмешка.
«Не смейся. Ты и сама бы рассуждала так же. И он-то повзрослел с тех пор, а ты?»
- И как, тебе удалось… ей что-нибудь доказать?
- А ты как считаешь? – Зан’Дар почувствовал отголосок иронии в ее вопросе, - Разумеется, нет. Ее народ, может быть, и кажется мягкосердечным, но они не идиоты и, уж конечно, чувствуют боль не хуже других. Она была достаточно снисходительна, чтобы общаться со мной на равных, она даже могла опуститься до разговора со мной, или даже до дружеского рукопожатия – да, в конце концов, я смог добиться кое-какого доверия. Но прощение? Нет, об этом и речи идти не могло.
К счастью потом военная кампания закончилась, а вместе с ней и мое временное помешательство. Наши пути снова разошлись. Я был слишком занят: мне наконец-то удалось встать на след Зверя. Он, как и многие в те годы, стремился на север. Там объединялись под знаменами другого Короля все те отверженные, обозленные, кто посвятил свою жизнь – или подобие жизни – ненависти и мести. Кровь старых богов текла по алтарям и, должно быть, в этой крови старый ведун видел и свое спасение. Мы снова сражались, но в этот раз все было много хуже, чем раньше. Говорят, что те, кто вернулся из Нордскола, смеются над ужасами Катаклизма. Охотно верю в это: хуже той войны не было и, надеюсь, уже не будет. Пусть проклятая дыра расколет этот мир надвое, пусть целая стая гигантских ящериц напустится на него, но никогда больше этот мир не будет стоять так близко к своей гибели.
Что может рассказать о Нордсколе человек, который большую часть времени провел в госпитале, латая и штопая раны, подыхая от голода и холода, ночами сходя с ума от ужаса? – он уставился в огонь, - Страшно умирать. Страшно узнать в толпе врагов лица тех, кто погиб по твоей вине. Страшно ненавидеть собственных мертвецов. О чем может рассказать человек, вроде меня? Наверное, о том, как твой товарищ, еще час назад надеявшийся на спасение, сейчас тянется холодными, окоченевшими пальцами к твоему горлу – потому что не хватило сил, потому что _ты_ не успел.
Единственное, что спасало меня от помешательства, была моя охота. Пока наша армия прогрызала себе путь к цитадели Короля Лича, я двигался по следам собственной добычи. В те дни я в последний раз увидел Ее. Кажется, она даже обрадовалась мне, как старому другу. Только подумай, что должно было произойти с нами, чтобы это вообще стало возможно! Она улыбнулась, увидев _меня_. Насколько надо было ненавидеть эту землю, эту войну, этот проклятый холод, чтобы обрадоваться _мне_!
В тот день я понял, насколько пусты мы оба. Как два дырявых сосуда, из которых медленно вытекает вода: не способны удержать ничего хорошего. Она все еще достаточно полна, чтобы испытывать сострадание, я уже достаточно пуст, чтобы не испытывать угрызений совести.
Он опустил голову и уставился на собственные ладони.
- На все воля духов: так она сказала. Вот и все напутствие перед битвой. На следующий день я отправился на развалины Зул’Драка и прикончил то, что осталось от Зверя.
Тишина вползает в небольшое помещение, струится по полу, стенам, вальяжно раскидывается между ними. В глазах шаманки стоят слезы: невозможно спокойно слушать его слова. Всего лишь слова: но они проникают внутрь, сдавливают горло, сжимают холодом и страхом ее собственное сердце. Холод – он тоже бывает разный. И дело не в том, насколько крепки его когти, насколько он силен. Бывает холод, под которым, как под пуховым одеялом, теплится жизнь. Который сохраняет эту самую жизнь, лишь делая ее крепче. Но бывает холод, за которым – лишь смерть.
«А ведь это только его воспоминания, бесплотные призраки прошлого. Если они бьют так, можешь ли ты вообразить, какого там было на самом деле? Но он вернулся из этого ада, вернулся… победителем? Нет, о победе не говорят так обреченно. Кем можно стать, если выдержал все это? Или в кого можно превратиться?"
Тоамна вздрогнула, будто от случайного сквозняка.
«Он столько прошел, столько пережил – что нового ты можешь ему сказать? Что ему до слов девчонки, не видевшей войны страшнее Альтерака? Которая никогда не испытывала и десятой части его боли?».
Дрогнули языки пламени жаровни, бросив отблеск на лицо Зан’Дара, и шаманке вспомнилось, как она первый раз пришла к нему в кузницу. Со слепой уверенностью, что сможет убедить своенравного тролля, который не послушался даже приказа командира. Что духи не зря свели две извилистые дорожки.
«Он _тебе_ это рассказывает. Не кому-то более опытному и мудрому – тебе. Значит, ты здесь уже не лишняя».
Девушка потянулась к Зан’Дару: дотронутся, как тогда, в лесу, просто чтобы напомнить ему, что те холод и смерть уже в прошлом.
- Ты убил то, что от него осталось, - тихо, ласково. - И тогда не осталось вообще ничего, да?
Легкое прикосновение словно пробудило его от забытья. Потянувшись, он привлек ее к себе:
- Пустой сосуд, - шаман криво усмехнулся и, как и в прошлый раз, прикоснулся к собственной груди, - Я убил его, но что осталось мне? Что изменилось для меня?.. Я вернулся в строй и, кажется, продолжал сражаться. Исцелять. Не знаю, сколько дней или недель прошло после: все, как в тумане. Помню ту вылазку на территорию Альянса. Должно быть, мы были слишком опрометчивы, и наш отряд разбили. Я попал в плен. Попал в лагерь военнопленных, потом был переведен в тюрьму. Наверное, меня обменяли бы на золото или казнили - в зависимости от того, в чем больше нуждался король, в деньгах или в повешенных. Но наш мир тряхнуло, и королю стало не до того. Обо мне забыли, и, пожалуй, я был не против. Мне все равно некуда было идти. А там, в тюрьме, у меня было достаточно времени, чтобы обо всем подумать. Решения я так и не нашел, но, когда запахло жареным, понял, что не хочу умирать, как крыса, в пещерах под чужим городом.
Он усмехнулся:
- Штормград. И вечный гадюшник под ним. Когда все пошли на штурм к воротам тюрьмы - наверх, я пошел вниз. Там бушевал огонь. У меня было два варианта: либо пройти через пламя, либо погибнуть. Оба меня вполне устраивали, но… мне повезло. Я оказался наружи, живой, хоть и опаленный. А потом… потом я сбежал. На север, через пролив, и дальше.
Зан’Дар замолчал, задумчиво глядя в огонь. Он по-прежнему прижимал к себе Тоамну, наслаждаясь ее теплом. Вот и все. Свежая кровь капает из раны, а значит, скоро она начнет заживать. Или снова загноится – кто знает? Так или иначе, слова закончились. Огонь по-прежнему плясал в очаге, метель за стенами уже не шумела. Постепенно засыпал, убаюкивал ветер.
Сколько времени длился его рассказ?.. Кажется, за стеной, в бараке, прогрохотали чьи-то сапоги: сменяется караул. Ночь скоро закончится.
Он склонился, прижимаясь холодной щекой к ее разгоряченному лбу. Тепло. О чем еще он может просить?..
- Ты устала. Поспи.
- Не устала, - упрямо мотнула головой девушка. - И спать не хочу.
Неправда, конечно: они много проехали сегодня, а морально она была вымотана, пожалуй, еще сильнее. Но ей не хотелось оставлять Зан’Дара – пусть даже всего лишь уснув.
- Пустой сосуд можно наполнить заново, – негромко проговорила она, положив ладонь на его грудь, повторяя движение самого шамана.
«Пусть ему станет легче, хотя бы сейчас. Любая рана должна рана или поздно зажить. Пусть все будет не зря».
Тоамна крепче прижалась к мужчине: выслушать его было непростой задачей, но шаманка была благодарна Зан’Дару. Потому что сейчас – еще чуть-чуть ближе. Хотя казалось бы, куда уж еще.
- Ты говорил, что уже сражался за Северных Волков. Почему ты ушел отсюда в прошлый раз?
- Потому что пришло время отправляться на охоту, - ответил он.
По спине девушки на какой-то момент вновь пробежал холодок, и она пошевелилась, отгоняя это ощущение. «Хватит на сегодня холода».
- А сейчас? Я знаю, загадывать здесь вперед получается плохо… - она помедлила, будто не решаясь спрашивать. - Но ты думал – остаться или уйти искать что-то еще?
Это единственный вопрос о будущем, который пришел к ней в голову за очень долгое время. До этого Тоамна и не пыталась заглянуть дальше одного дня, дальше пелены ближайшего снегопада. И самой шаманке никогда не приходило в голову покинуть Альтерак, хотя, как ей казалось, здесь можно сражаться, но, наверное, чтобы здесь _жить_, надо быть Северным Волком. Единственный вопрос о будущем – и не себе.
«Я просто... боюсь».
Зан’Дар провел рукой по ее упрямым волосам:
- Я жду знака. Когда придет время, духи подскажут, куда идти. А пока пускай все остается, как есть.

@темы: ролевка, WoW, литература, Зан'Дар

---

"Дороги пустыни", ролевой отыгрыш, он же рассказ.

Girhasha cовместно с Altavista. И, конечно, Des-Azar, без которого отыгрыш превратился бы в очередной бессюжетный бабий квест.

+ Наброски на полях

И еще старые картинки на тему, если кто-то пропустил

Короткое примечание

Этот отыгрыш был начат в июле прошлого года, после надолго заброшен и, наконец, закончен - не без помощи Des-Azar'a, который повсюду доставляет здравый смысл и литературность. По факту, это ролевой отыгрыш, но по оформлению и композиции он стремится к законченному рассказу. Мы не старались специально выгладить его в рассказ, поэтому кое-где встречается фрагментарность, присущая текстовым отыгрышам.
_________________________________________

- Дружище, я, кажется, ясно выразился? Работы нет – нет, и не будет, - трактирщик Ворчунелло, лысый как колено гоблин с голосом, похожим на скрип подшипников, лишь на секунду отвлекся от полирования стойки, чтобы взглянуть на посетителя.
Напротив, на низкорослом гоблинском стуле, скрючился долговязый тролль. Его темное, иссушенное солнцем и песком лицо, было размалевано каким-то дикарским раствором из жира и сажи, делая и без того мрачную рожу пустынника еще страшнее. Башка тролля могла посоперничать в густоте шевелюры с макушкой самого Ворчунелло, кривые клыки дикаря, как и вся его морда, были черными и омерзительными. Единственное, что хоть как-то могло скрасить впечатление от хари проводника, так это яркие, цвета индиго глаза. Синий зрачок и такой же синий белок, лишь немногим светлее радужки.
И одарила же природа уродца!

- Найди работа. Проводников в городе нет, я один. Я поведу, - потребовал тролль.

- Найди работа. Проводников в городе нет, я один. Я поведу, - потребовал тролль.
- Некому путешествовать, будь прокляты твои шестеренки! – Ворчунелло начинал медленно выходить из себя, - Найдешь хоть одного путника в радиусе ста миль – можешь вести его хоть до Нордскола, мне плевать.
- Ты не расплатиться за прошлый рейд. Хорошо! – тролль развел руками в деланном смирении, - Я ждать плата с терпением, а ты давать другая работа.
- Какая «другая работа»? – передразнил тролля трактирщик, - И за что, скажи на милость, я должен тебе платить? Караван угроблен, верблюды и кодо разбежались, караванщиков перерезали, как свиней, а Гогельмогелю пришлось выплачивать страховку. Ты знаешь, что такое страховка, песочная ты голова?..
- А, дурацкий обычай гоблинов, - тролль усмехнулся, обнажив острые зубы, - Только идиоты платить другим за то, что они подохли.
- Еще раз назовешь Гогельмогеля идиотом – и вылетишь из города, как пробка из бутылки.
Но тролль, кажется, не замечал предупреждения коротышки, продолжая свои рассуждения:
- Я страховать кодо, потом убить кодо, а потом получать золото и покупать два новых кодо. Потом страховать оба кодо и снова убить, - он задумчиво побарабанил когтями по столешнице, - Слушай, гоблин, сколько сейчас стоит кодо? Я хотеть купить один.
- Обойдешься без кодо, - огрызнулся Ворчунелло, - Застрахуй свою руку и отрежь. Через год отрастет – и ты снова в бизнесе.
- А, хитрый коротышка! – тролль снова показал в ухмылке все зубы, - Если будешь и дальше давать такой же дельный совет, я взять тебя в дело.
- Говорит сначала как следует научись, - буркнул трактирщик и добавил со всем презрением, которое только имелось в его круглой зеленой голове, - Предприниматель.
- Возможно, я уметь говорить хорошо. Возможно, я не хотеть говорить хорошо – никогда не узнаешь наверняка, - тролль встал со своего места и бросил на стойку несколько медяков – за воду, что плескалась теперь в его бурдюке.
- Когда я прийти в следующий раз – позаботься о работа, коротышка. Иначе твоя рука иметь лишний локоть.
Ворчунелло скептически приподнял бровь: черномордый ублюдок постоянно кидал эдакие шуточки в своем стиле. Однако, гоблин уже давно привык не относится к угрозам проводника всерьез.
- Проваливай и не возвращайся, - в обычном для себя прощании отозвался трактирщик, - В следующий раз заведу сторожевого пса – специально против тебя.
- Застрахуй свой пес обязательно, коротышка, - посоветовал тролль и вышел из таверны, низко согнувшись перед дверным косяком.
Ворчунелло хмыкнул и принялся с прежним рвением полировать барную стойку. Другой более бесполезной работы в Прибамбасске, пожалуй, и не найти: едва вычистишь – опять все белесое от пыли. Пыль и песок, они тут везде. На одежде, на лицах, на шкурах животных. И, конечно, вездесущий песок попадает в горючее, в смазку, а с нею - в поршни и шестерни, заставляя стопориться даже самые надежные машины. Вот почему существование гоблинского поселения на самом краю Танариса представлялось трактирщику делом гиблым.
Из-за чертового песка они никак не могут отладить насосы и генераторы, что уж говорить об автоматизированных караванах, которые можно было бы направлять в любой край пустыни. «Путешествие по барханам - никакой опасности и максимум комфорта!» Эта вывеска над входом в его заведение наверняка привлекла быть толпы клиентов! Да где уж там… проклятый песок угробит любую повозку с мотором за пару дней – а с постоянными ремонтами, какая уж тут прибыль? Везет же ребятам на Мерцающей Равнине: у них там идеальное место для гонок – много соли и мало песка. Было идеальное место, пока не превратилось в дно морское. Воистину, странные настали времена!
Трактирщик скорбно вздохнул и взялся за дело, которое лучше всего помогало ему смириться с окружающей действительностью – стал пересчитывать дневную выручку.


«Эти гоблины все-таки отъявленные эгоисты», - подумала жрица, нагибаясь, чтоб зайти в таверну. – «В Прибамбасске ведь всегда полно путешественников и наемников, кого здесь только не увидишь – а они строят здания такими, будто живут здесь одни. Любопытно было посмотреть, как сюда заходит кто-нибудь, еще повыше меня».
Впрочем, внутри таверна была куда более просторная, да и потолок позволял эльфийке выпрямиться в полный рост. Окинув взглядом помещение, жрица подошла к стойке, за которой хозяйничал гоблин.
- Добрый вечер, леди, - он расплылся в улыбке, искренней до фальши, - Вы только прибыли к нам? Чего желаете?
Маленькие черные глазки гоблина пробежались по ее украшениям, поясу, дважды задержавшись – на кошеле и кинжале, и дорожной сумке.
Явиэль не могла похвастаться отличным знанием всеобщего языка, но гоблина она понимала. Кроме того, трактирщик мешал всеобщий с отдельными словами на дарнасском – причем, видимо, по привычке подстраиваться под клиента, машинально.
- Попасть в кратер Ун'Горо, - ответила Явиэль.
И не удержалась от легкой усмешки, заметив удивление в глазах гоблина. Она прекрасно знала, что даже с дорожным плащом на плечах и кинжалом на поясе мало походил на путешественницу.
- Ну, вам тогда караван ждать надо, пока туда отправится, - начал трактирщик, - Пустыня тут коварна – без проводника далеко не уйдете.
- Зачем мне ждать каравана?
- Одна с проводником пойдете? – приподнял брови трактирщик, - Это дороже, во-первых.
- Мне нужно как можно быстрее пересечь Танарис, - Явиэль, наконец, присела на стул перед стойкой. – И я готова за это платить.
Гоблин задумчиво побарабанил пальцами по стойке. Жрица гадала, с каким чувством борется в нем сейчас жажда денег.
- Проводник есть. Не знаю, насколько он вас устроит.
- Плохой послужной список? – хмыкнула эльфийка.
- Да нет, с этим все в порядке. В общем, придет – пробуйте договориться.
- Придет? И когда он придет?
- А вот того я не знаю. Но на днях должен. Может хоть сегодня вечером.
Явиэль вздохнула и положила сумку на соседнее пусто сидение.
- Тогда налей что-нибудь выпить. Лучше просто воды.
Ворчунелло скривил губы, но стакан воды налил.
- Пять медных, - невозмутимо проговорил он, ставя стакан перед посетительницей. Цену он, конечно, безбожно завысил. Если бы эта красотка хотя бы заикнулась о том, что в некоторых тавернах, дескать, воду дают просто так, задарма, лысый гоблин немедленно упрекнул бы ее в расточительности и изнеженности. Только те, кто живут в безжизненном Танарисе могут знать истинную цену воде! Проклятие, да она должна благодарить его за щедрость!
«Пожалуй, пять медяков, это даже маловато для такого большого стакана чистой и прохладной воды», - про себя решил Ворчунелло, бывалый трактирщик, который еще ни разу в жизни не испытывал смертельной жажды.
А его недавний посетитель, тот самый тролль с измазанным сажей лицом, цену жизни знал – и очень хорошо. Йолт’Зин – а именно так звали долговязого пустынника – первую свою жизнь провел среди песков и выбеленных скал Танариса, и привык относиться к воде с должным почтением. В былые времена ему ни раз приходилось лакать грязную муть из пересохших источников и пить сок жизни из тел собственных павших собратьев. Для существа, что не гнушается любой, даже самой дрянной воды, та прохладная жидкость с привкусом машинной очистки, что добывали и продавали в своем городишке гоблины, была истинным благословением.
Вот почему тролль всегда так неторопливо и аккуратно открывал свою флягу, а потом, утолив свою жажду двумя-тремя экономными глотками, так же бережно и тщательно ее закрывал. Это была хорошая, правильная привычка… к тому же, к вящему удовольствию пустынника, она немало раздражала тех, что ждали его в тени скал, и сейчас обступили настороженным, ощетинившимся копьями полукругом. Он видел, с какой ненавистью и завистью наблюдают за его действиями тролли. О! Он прекрасно знал этот горящий, измученный жаждой взгляд, вожделенно ловящий движения чужого кадыка.
Жалкие отбросы! Они завидуют ему! Завидуют его воде и добротной фляге из кожи кодо, в которую эта вода налита. Завидуют ему за то, что под седлом у него прекрасный, сильный зверь, что может нести его по пескам от восхода до заката, избавляя своего хозяина от надобности плестись по осыпающимся дюнам. Они завидуют его туго набитым седельным сумках, в которых довольно и еды, и золота.
Завидуют. Подумать только, а когда-то они были его сородичами. Это и сейчас было заметно – в их пронзительно-синих, как знойное небо пустыни глазах, в их черной, иссушенной коже. Но что еще общего было между ними? Алчность, быть может? Пусть так. Но эти жалкие дикари, что называют себя племенем Ярости Песков, обречены до самой смерти молить свое божество о воде и пище, в то время как он, Йолт’Зин, однажды узнавший цену золотым круглякам, уже давно алкал совсем иных сокровищ.
- Так значит, вы решили не возвращаться в Зул’Фаррак? – спросил тролль, неторопливо прилаживая флягу к седлу своего раптора.
- Все верно, мы не вернемся, - один из троллей, верзила со сломанным клыком, как видно, мнивший себя главарем среди кучки этого сброда, устало покачал головой, - Дела совсем плохи. Одолеть город гоблинов невозможно. К тому же, они постоянно подсылают к нам вооруженные отряды, заставляя нас обороняться. Зул’Фаррак может стоять долго, а его защитники – нет. Я не знаю, как долго это будет продолжаться, но однажды нас все равно уничтожат.
- Не слишком героическая речь, мой однозубый друг, - лениво усмехнулся Йолт’Зин, – Не думал я, что ты так боишься умереть, Гихинджи.
Верзила осклабился:
- Сам знаешь – смерти я не боюсь. Боюсь, что смерти не будет. Зул’Фарраку нужны воины, много воинов – не важно, живых или мертвых. Как только мы погибнем, нас тут же поставят в строй. Снова, и снова, и снова.
Пустынник скривил губы, словно слова однозубого пробудили в нем какие-то давние, и не слишком приятные воспоминания, но ничего не ответил. Главарь, принимая его молчание за признак внимания к его речи, продолжал, уже более воодушевленно:
- Нам нужна вода, отступник. Вода и еда. Оружие. За все это мы готовы платить.
- Платить чем? – жестко прервал его тролль, - Вы сбежали из Зул’Фаррака, сколько ценностей вы успели с собой прихватить? Дай угадаю. Ровно столько, сколько уместилось в ваших карманах, когда вы впопыхах перед уходом выгребали свой жалкий скарб из хижин? У вас нет ничего, или не будет ничего, очень и очень скоро. Как долго вы, идиоты, сможете оплачивать мои услуги, не имея возможности появляться в Зул’Фарраке? Вы бедны и глупы, демоны вас подери, так на что вы собираетесь покупать у меня воду?
Однозубый, слушая его речь, едва сдерживал свою ярость. Не нужно было быть знатоком мимики, чтобы угадать плохо скрытое негодование в этих подергивающихся губах и бровях, грозно сомкнувшихся на переносице.
- Ты считаешь нас идиотами? Бедняками?
- В первую очередь – идиотами, - сквозь зубы процедил Йолт’Зин, уже уставший от их разговора. Нужно убираться отсюда, и побыстрее. А после – навсегда забыть о сделках с дикарями.
- Ты ошибаешься, отступник, - прорычал однозубый, - И, видят духи, я бы прибил тебя за эти слова, но я повременю со своим желанием – до тех пор, пока не получу от тебя все, что хочу.
- Я не сказал, что иду на сделку.
- Это потому, что ты еще не видел награды.
Главарь сделал знак одному из троллей, и он поспешно подал ему сумку. Однозубый открыл ее, позволив проводнику мельком взглянуть на содержимое. Этого, впрочем, было вполне достаточно. По лицу Йолт’Зина, в первый момент удивленно вытянувшемуся, а в следующий – расколовшемуся в приступе неудержимого хохота, все было ясно без слов.
- Ахха! Вы сделали это! Хороши же вы, ребята! Проклятие, вы унесли статуэтку вашего чертового божества из храма. Унесли! И после этого вы хоть на что-то надеетесь?..
- Мы не надеемся. Мы знаем, что ты сделаешь все, лишь бы получить этот кусок золота.
Лицо Йолт’Зина вновь приняло серьезное выражение:
- Почему не продадите сами?
На этот раз пришел черед однозубого расхохотаться:
- На кой черт нам деньги? К тому же, мы не дураки, и понимаем, что гоблины попытаются нас обмануть. Нет уж, лучше мы получим вознаграждения от тебя, и будем получать его долго. Придется, демон тебя побери, потрудиться, чтобы отработать эту штуку.
Йолт’Зин кивнул и коротко произнес:
- Ваши условия?


Когда раптор тролля принес своего хозяина обратно в Прибамбасск, уже стемнело. Ветер гулял над верхушками дюн, предвещая неспокойную ночь. В такую ночь лучше запереть своего скакуна в стоило, а самому спрятаться за надежными стенами таверны – там, где ни пыль, ни песок не смогут достать тебя. Йолт’Зин направил раптора к трактиру, намереваясь заночевать в заведении маленького гоблина. Однако, уже при приближении к приземистой, похожей на перевернутую миску гоблинской постройке, он почуял неладное. Трактирщик Ворчунелло ждал его на пороге свое забегаловки с фонарем в руках. На его зеленой роже было написано беспокойство.
- Что, коротышка, найти работа? – с ухмылкой спросил Йолт’Зин, вновь возвращаясь от тролльего наречия к ломкому, неподатливому в его устах, языку торгашей.
- Найти, найти! – замахал руками Ворчунелло, - Сразу после того, как ты ушел, сюда заявилась девушка. Искала проводника в Ун’Горо. Клянусь шестеренками, в другое время я никогда не порекомендовал бы ей тебя, но так уж получилось – она спешила, выбора не было…
- Ты говорить опрометчиво – я хороший проводник. Я отвести девчонку.
- Так в том то и дел! – гоблин в отчаянии всплеснул руками, - Она не дождалась тебя, уехала до заката. Я, конечно, дал ей карту, но ты посмотри на погоду!
- Будет буря.
- Вот, я уже собрал тебе припасы в дорогу. И воду, я набрал для тебя воды.
Йолт’Зин бросил взгляд на лысого коротышку с высоты седла. Похоже, маленький прохвост отнюдь не такая бездушная скотина, которой хочет казаться.
- Давай сюда мешки. А пока говорить, куда ты направил ее.


Трактирщик отговаривал ее так упорно, что Явиэль почти поверила в его искренность. Но всего его разумные доводы не значили для жрицы ровным счетом ничего. Просто сидеть и ждать она могла и в Фераласе. Вернее – так и не смогла.

- Подкрепление слишком задерживается.
Тауриндил оторвался от рукояти кинжала, которую покрывал ровными витками кожаной полоски и посмотрел на эльфийку. Она стояла у окна, и друид ответил не сразу, залюбовавшись тем, как играет лунный свет в ее изумрудных волосах.
- Что поделать? Шандрисса обещала прислать отряд, а мы обещали его дождаться.
- А еще мы обещали быть в Силитусе через три недели, - резко бросила жрица. – Сколько прошло времени? И сколько понадобиться нам, чтобы с десятком-другим воинов переплыть Тысячу Игл, перейти Танарис и Ун’Горо?
- Да, мы прибудем позже. Но это даже хорошо – у Галаноделла и Мириммэ будет больше времени, чтобы организовать все в Крепости Кенария.
- Он начнет эту зачистку через три недели, вне зависимости от того, прибудем мы, или нет.
- Брось, - Тауриндил отложил кинжал и потянулся, - Он не глупец. Да и подкрепление скоро будет, Таэнаре говорит…
- Она всегда говорит. Слишком много. Лучше бы подумала что-нибудь со своими порталами, чтобы нам успеть вовремя.
- Да что с тобой? – удивленно спросил друид. – Ты слишком много думаешь об… этом. Тебе нужно успокоиться. Иди сюда, поспи, в конце концов.
Явиэль посмотрела на эльфа и покачала головой.
- Лучше я прогуляюсь, - и эльфийка вышла из комнаты, не дожидаясь возражений.
Новый Таланаар был наполнен негромкими звуками, привычными для ночного эльфийского городка. Почти мирного – после того, как удалось отбить основные атаки Зловещего тотема, здесь понемногу строился полноценный порт. А пока через море, в которое превратились Тысяча Игл можно было перебраться на легких эльфийских лодках, вмещавших до пяти воинов, или пару всадников с саблезубами.
Явиэль подошла к лунному колодцу и присела на белоснежный бортик.
Слева высились бесконечные хребты гор, на которые жрица посмотрела почти с ненавистью. Ведь Силитус совсем рядом, за этими пиками. Но их можно пересечь разве что в одиночку – гиппогрифы не переносят такого пути без остановок, а выбрать место для отдыха среди скал нелегко. Поэтому идти приходится, делая огромный крюк.
«Море, пустыня и джунгли. За сколько такой путь преодолеют два десятка воинов?» - Явиэль задумчиво посмотрела на мерцающую под лунным светом гладь воды. – «А за сколько этот путь преодолею я одна?».
За пять лет ей слишком часто приходилось срываться с места, что-то решив. Поэтому больше времени на раздумья жрица не тратила.
На ее счастье Тауриндил уже уснул. Явиэль аккуратно подняла свою сумку – в изматывающем ожидании жрица давно ее собрал – и бесшумно вышла, не задержав взгляд на спящем друиде.
Дежурный часовой без вопросов начал собирать лодку. Явиэль потрепала по голове саблезуба, недовольно усаживающегося в лодку и обернулась на шелест крыльев. На деревянный бортик, царапнув по нему когтями, уселась черная сова.
- А ты остаешься, дорогой, - Явиэль наклонилась погладить его по антрацитовым перьям, - В пустыне тебе делать нечего. К тому же, мне нужно, чтобы ты кое-что передал.
Жрица потянула из сумки кусочек пергамента и перо, быстро начертала несколько строк. Сова неподвижно сидела, пока жрица привязывала записку к ее лапке, только наклонила голову, внимательно смотря на эльфийку. И вспорхнула, едва она закончила.
«Одному я у него научилась очень хорошо. Уходить, не объяснив куда – слишком жестоко».

Текст очень большой, поэтому выложен кусками в комментариях под этим постом. То есть здесь >>>

@темы: ролевка, WoW, арт, литература, Йолт'Зин

---

Гигер в Планетарии.
Сходили вчера на Гигера. Хорошо, но мало.
Прежде всего, неплохо организовано. Под выставку выделили подземную автостоянку Планетария - дешево, сердито и полностью в стиле выставки.
Вход. Пожалуй, самая остроумная задумка. Представляете себе въезд на подземную стоянку? Длинный, закрытый пандус, который полностью лишен света. Только навстречу вам светит яркая лампа проектора, распространяя на стены шевелящийся, моргающий, перетекающий рисунок. Короче, неплохой такой шоггот получился, не хватало только трубных звуков.
Далее, чтобы мы полностью прочувствовали атмосферу андеграунда, работники выставки закрыли кассу прямо перед нашими носами. Мы пошли было обратно, к общей кассе Планетария, но нас тихо и без палева остановили, предлагая продать билеты из под полы, если мы "не будем светить на камеру". Почувствовав себя покупателями мета, мы обзавелись билетами и двинулись дальше.
В лектории как раз шла лекция, правда, успели мы только на самый конец. Это, наверное, и хорошо. Почему? Потому что в такие моменты я начинаю всерьез опасаться за Макса. Когда ему начинают про что-то гнать, на что он имеет свое собственное исключительное мнение, ситуация почти неминуемо грозит прорывом словесности.
- Бла-бла-бла-бла... Лавкрафт... бла-бла... зло из космоса... бла-бла... Лавкрафт... вопросы есть? - сказал лектор.
Далее из тишины зала, вопрос от молодого человека с толстой книжкой:
- Вообще-то Лавкрафт не совсем об этом писал!
Вопрос то ли не услышали, то ли решили, что он вовсе и не вопрос, а утверждение, а потому не обсуждается.
Вообще, если бы на выставке не было лекции и демонстрации тематических фильмов, она бы смотрелась совсем неубедительно - слишком мало материала. Даже при всей креативности его подачи. Так что честь и хвала тому лектору, который смог сочинить десяток двухчасовых лекций на эту, вроде бы, не располагающую к обсуждениям тему.
Ну а действительно, что тут обсуждать? Вот он, Гигер. Он такой, какой он есть. Тебе либо нравится его эстетика, либо не нравится. Все остальное - уже вопрос подсознания.
Хочется особо обратить внимание на посетителей выставки. Есть у меня подозрения, что какая-нибудь там афиша.ру, или серебряный дождь, или другая клоака моднявости, провела рекламку данного мероприятия. Иначе как еще объяснить обилие "креативной" молодежи? У нас в интернете такой контингент без разбору называют хипстерами. А кто они на самом деле - да хрен их поймет.
Не, ну вы представьте. Стоит лектор, вещает что-то там про Гигера, про Лавкрафта, про чужих, а в это время перед ним сидит стайка девушек на желтых подушечках, поджав ножки, и преданно смотрит ему в глаза. "А вы нам расскажете об этом на следующих лекциях?.." *ресничками хлоп-хлоп*
Это странно, блеать. Или я чего-то не понимаю.
Ну или вот еще один типичный пример посетителя. Восторженная тоненькая девушка тащит под руку какого-то скучающего и явно охуевшего пацана. "Ну да, это конечно немного мрачно, - вещает она, - Но посмотри какой цвет, какая экспрессия! *далее стандартный набор эпитетов, которые должны передать юному падавану смысл понятия "это круто, потому что это искусство"*
Как сказал Макс (а он будет настаивать, чтобы я его процитировала):
- Это самый идиотский комментарий к такого рода картинам. "Это немного мрачно, НО..." Это не мрачно, это КРУТО.
Не, ну действительно. Зачем оправдываться? В этой мрачности, нездешности, в этой искривленной, больной эстетике, в этих деталях, которые действуют на подкорку и заставляют мысли течь в абсолютно ином направлении - в этом СУТЬ. И без всяких но.

А картин действительно мало. Вообще с гулькин нос. Но зато теперь мы точно знаем, что надо планировать поездку в Швейцарию в нормальный официальный музей художника.
И да. Теперь я знаю, что нам надо повесить над супружеской постелью для приятных снов.


А потом мы захотели есть и - опционально - писать. Заметив по пути симпатичный ресторанный дворик предлагаю заглянуть.
Заходим и с первых же шагов понимаем, что что-то тут не так. Слишком морды вежливые. Слишком дорожка красная. Чувствую дух распальцовки.
- Дааа... - тихонько тянет Макс, - Это, наверное, дорогой ресторан.
Я с невозмутимой миной аля "мы можем себе это позволить" уверенно иду внутрь. Нас сажают. Дают меню. Вау! Тут дают специальную табуретку под сумку! И вешалку для каждого!... Открываем меню. Да, это дорогой ресторан. Делаем покерфейс и мысленно считаем деньги в кошельке. Пофиг. Гулять, так гулять.
Но речь дальше пойдет вообще-то не о дорогом ресторане, а, как всегда, о ролплее. Я уже говорила, что мы, будучи активными ролевиками, выработали в себе профессиональную привычку смотреть по сторонам и пристально рассматривать людей? Так делают актеры, психологи, писатели и ролевики.
Смысл в том, что когда ты попадаешь в некое место, где представлен яркий срез общества, с которым тебе не приходится обычно сталкиваться, твой мозг начинает активно работать. Глаза шарят по сторонам, ты стараешься побольше запомнить, на ходу придумывая эпитеты.
Ну вот например. Сразу две высоченные тетки. Обалденных тетки. Я не знаю, где делают таких высоких девушек модельной внешности и где они скрываются в обычное время, но там их было аж две штуки. В вечерних платьях. Одна в шикарном жемчужном платье в пол и в меховой накидке, с прической, как из старых гангстерских фильмов. Ох-ре-неть. Про таких на ролевках пишут: "Она прошла мимо, источая тонкий аромат элегантности..." - бла-бла-бла и прочая восторженная хрень.
- Видел сиськи?..
- Ога, - жуя и глазея по сторонам отзывается коллега, - По-моему, не настоящие.
Нет, шикарные девицы. Действительно красивые и элегантные, высший класс. Но. Вот честно. Я не могу представить себе, как эту тетку можно хотеть. Я не могу представить, как ее раздевать, как заваливать на кровать, как ее трахать. Это как подарок в шикарной обертке. Вроде бы и хочется узнать, что внутри, а вскрывать упаковку страшно. И не надо мне говорить, что получить такую женщину может лишь настоящий мужчина высшего сорта. Хуйня. Это уже не женщина, это аксессуар. Или же, весь этот лоск, весь блеск, это только удачная маска, которая на самом деле помогает ей держаться чуть в стороне, создавать дистанцию между собой и остальным миром.
Ну да что я все про женщин?..
Реалии российского общества. С одной стороны две модели голливудского вида, а за другим столиком бритые дядьки в спортивных футболках, спаивающие каких-то странных девах в розовых маечках. Ну что тут говорить?

Странно чувствуешь себя в таких местах. А потом много думаешь: как ко всему этому вообще относиться? Завидовать, презирать, смеяться, стремиться? Начинать испытывать комплексы при виде контингента метрополитена? Ведь ты-то, в отличие от тех девиц, поедешь домой на метро. Стараться критически взглянуть на себя?.. Пфф. И вроде бы мелочь, а какой диссонанс.
А потом, помучившись с полчаса, я пришла к выводу. Как сказал Макс: "В таких местах мне всегда хочется играть за Дэвида".
Надень мину Дэвида и расслабься. <- Бесплатный совет. Помогает абсолютно в любых ситуациях.

P.S. Самое обидное, что спросить про туалет я таки постеснялась. Плохой из меня Дэвид.

---

Saints Row: The Third

Вообще-то мне очень надо работать, но тем не менее краткий вброс впечатлений.
Saints Row

треш и угар

треш и угар

Это просто жесть, ЖЕСТЬ. В лучшем смысле этого слова. Это жесть иного плана, чем, скажем, в Postal. Это все-таки ближе к GTA, но с таким хорошим современным американским гангстерским уклоном. Современные гангста уже давно не ходят в шляпах и не стреляют из томми-гана, теперь тру гангста должен слушать гангста-реп и носить золотые цепи на всех местах. И это хорошо, если речь идет о Saints Row.
Одним словом - это совершенно феерический, наипозитивнейший жесткач и беспредел. Мне даже странно, что про эту игру говорят мало и скудно. Если бы не ролики незабвенного Robbaz'a, я бы, пожалуй, вообще не узнала о том, что такая игра существует.

если точнее, все началось с этого ролика

Понравилось - идите к нему на канал, там еще есть видео о приключениях Большой Барбары.
Как вы успели заметить, в этой игре довольно неплохой редактор персонажей, что очень и очень радует трепетные девичьи (и не только) сердца. Не долго думая, мы создали Фергуса и Дэвида и, запустив игру по локальной сети, пошли РУБИТЬСЯ.
В процессе игры нужно делать технические остановки на предмет проржаться. Потому что специфический юмор данной игры (а я, признаться, такой юмор очень уважаю) не отпускает ни на секунду.
В чем смысл игры? Быть самым крутым гангста на районе, захватывать чужие районы и в перспективе стать гангста-повелителем всего города. Гонки на крутых тачилах, стрельба, уличный рестлинг и прочие радости присутствуют.
Какие квесты вам предложат пройти?
- разнести город на танке\вертолете\любом средстве убийства на время,
- развести наркотики, отбиваясь от враждующих банд (на последнем уровне сложности представляет из себя что-то нереальное, потому что враждебных бандюков подваливает СТОЛЬКО, что горящие остовы их тачек в буквальном смысле забивают улицы и приходится судорожно искать пути объезда).
- участие в безбашенном кровавом шоу в японском стиле,
- гонки на кибер-мотоцикле аля Трон,
- сбор шлюх по району,
- угон тачек,
- один из любимых квестов - страховое мошенничество. Падать под машины и получать бабки на время.
- и наш бесспорный фаворит: захватывающий побег из БДСМ клуба на тележке, запряженной пони. Мужиком-пони, если вы понимаете о чем я. Преследователи на таких же тележках имеются.

В процессе игры непроизвольно вырываются восхищенные вопли типа: "О боже, покажите мне этого гребанного сценариста! Я хочу посмотреть на человека, который придумал ЭТО!" Потому что это, это... нет, это трудно описать, кроме как: "Она этого, хуяк, а потом тот того, БАХ, и хренак через самолет, и гранату в рот, а потом жирный без трусов ННННА!"
А еще мне офигенно нравится вся команда Святых. И нравится, как сделаны ролики, потому что Фергус в роли бандюка смотрится офигенно.

Короче говоря - рекомендую. Одна из самых запоминающихся игр за последнее время.
И если вы, заметив на перекрестке машину, остановившуюся на светофоре, вдруг непреодолимо захотите с разбега запрыгнуть внутрь через лобовое стекло и умчаться, сбивая старушек - то да, вас тоже накрыло.

@темы: игры

---

Кое-что из жизни.

Говорю я, значится, Десу: Чего бы тебе хотелось?
Он отвечает: Ну встречай меня завтра, подготовив все для воплощения своих самых извращенных фантазий!
Ок, говорю.
Приходит он назавтра, а я холодильник размораживаю. Весь пол залит талой водой и усыпан битым стеклом (кот повеселился). Сам виновник веселья сидит в переноске и вовсю пользуется своим правом хранить унылое молчание. Ненавижу, когда из холодильника или из под раковины начинает подванивать! Не люблю, когда в морозилке скапливаются оледенелые артефакты.
Сегодня утром заперла мужа в квартире и забрала оба комплекта ключей. Успела доехать до работы, когда это обнаружилось. Час до работы, час назад, и снова час до работы. Зато заключенный доволен! Я, говорит, успел пописать, поиграть к Red Alert, и вообще, раз уж я предупредил всех, что опаздываю, давай съедим апельсин.
Ну а что? Это мои извращенные фантазии. Только в них обычно все наоборот: меня запирают дома и я не иду на работу под предлогом того, что меня приковали к кровати и ключа нет.
Зато настроение прекрасное. В кои веки раз вдвоем на работу поехали.

А в подъезде случилась странная сцена. Захожу, стоит тетенька и объясняет что-то собаке, которая с невозмутимым видом стоит в лифте и терпеливо ждет.
Тетенька (мне, взволнованно): Ой, а вы не знаете на каком этаже живет эта собака?
Я: Нет, не знаю. Но собака знакомая.
Тетенька (почти с возмущением): Ну конечно! Это же Чапа!.. А вот на каком этаже она живет?
Встречаемся с Чапой взглядом. Чапа смотрит все так же невозмутимо. Ждет.
Я: Нет, не знаю.
Тетенька: Ой, ну что же делать!..
В это время еще кто-то входит в подъезд.
Тетенька: Здравствуйте, вы не знаете на каком этаже живет Чапа?
Когда проходили назад, Чапа уже уехала (или уехал?..). Счастливое возвращение домой. Ну или он все еще стоит в том лифте и ждет.

А на работе коллега мне открыла глаза:
- Ты ведь рак? Ну вот же, написано! Ракам сегодня вообще не рекомендуется выходить из дома!
Ну где ж она раньше-то была?!

---

Гигер в Планетарии? о.О
Дайте две!

---

Ну во всех этих терках про Тьму и Свет есть, конечно, один положительный момент: меня еще больше охватывает чувство гордости за родную вселенную.
Уж что-что, а с концепцией Света и Тьмы мы, как мне кажется, разобрались очень изящно. У обоих стихий есть конкретное предназначение, есть фундаментальные отличия, оба начала непосредственно влияют на жизнь людей, и при этом все особенности Света и Тьмы, этих двух дурацких высокопарных столпов любой вселенной, у нас можно выразить в нескольких словах.
Спросите у Оллина, что есть Тьма - он вам ответит кратко и по существу (Камес, правда, еще короче ответит, но, возможно, будет больно).
Аналогично и светлые - каждый понимает Свет в меру своей извращенности, но каждый, от крестьянина и до лорда, его ПОНИМАЕТ. И имеет конкретную цель в жизни.
Хороша та религия\философия, которая достаточно сложна, чтобы писать по ней трактаты, и достаточно проста, чтобы в случае чего в простых понятиях можно было бы втюхать ее крестьянину.
*фонтан самолюбования*
Надо при случае зарубиться на тему религии игровыми методами.

@темы: ФРПГ, Путь ворона скрывается во мгле