Los Angeles 2100 by *AndreeWallin on deviantART
Этот кусок полностью мой ( Girhasha). Далее ожидается вмешательство Des-Azar.
Промежуточный отыгрыш между прошедшей и еще не начавшейся частью Мира Цвета Ночи. Полностью посвящен стальным.
Дес уговорил меня выкладывать это по кускам, мотивируя тем, что "никто ничего не поймет". А я думаю, что по кускам, что целиком, никто и так ничего не поймет. Стальные - весьма мозголомные ребята. У меня у самой извилины начинают болеть после написания всего этого. Но... тем не менее, я очень люблю эту линию. Хотя сюжет тут уходит в абсолютно нереальные фантастическо-метафизические ебеня, на самом деле проблемы у ребят вполне понятные. И да, почему-то они все время уходят в библейские темы, хотя, казалось бы - что тут общего?..
Часть четвертая (заключительная), часть третья, часть вторая, первая часть.
_________________________________________
За высокими, панорамными окнами вставало искусственное солнце. Она не видела его, но чувствовала тепло на кончиках пальцев, жадно прильнувших к стеклу.
Говорят, что в мире не осталось зрелищ, способных по красоте сравниться с восходом на куполах Сити. Инженеры Стали смоделировали его в самых мельчайших деталях, а неизвестный режиссер вдохнул в эту тщательную, искусную подделку, настоящую жизнь. Им, жителям купола, можно позавидовать: они могут наслаждаться небом, которое недоступно другим жителям города вот уже более четырехсот лет. Как жаль, что именно она, стоящая здесь и сейчас, в первом ряду на самом грандиозном спектакле, когда-либо созданным руками человека, не может его видеть.
Слепая. В мире, научившемся выращивать синтетических людей и вставлять в их головы электронные мозги. Невольная заложница недуга, вот уже более пятисот лет считающегося излечимым. Интересно, найдется среди ее собратьев хоть один, способный в полной мере разделить ее одиночество?
Однако, она никогда не считала свою слепоту проклятием. То, что другой назовет увечьем, она привыкла считать даром. Ее глаза не слепы, они лишь обращены - внутрь, в глубину иного мира. Мира, доступного отныне лишь ей одной, да еще Тому, Великому, что однажды создал его.
Где-то там – Каору точно знала это – ее ожидает восход иного мира, ее прекрасного мира Цифры.Где-то там – Каору точно знала это – ее ожидает восход иного мира, ее прекрасного мира Цифры.
Мелодичная трель коммуникатора. Девушка едва заметно вздрогнула, словно негромкий звук вывел ее из забытья, и отозвалась.
- Принять. Я слушаю.
- Каору? Ты можешь приехать? – взволнованный голос принадлежит Джейсу, ее ассистенту… или помощнику, или секретарю, или технику. Как лучше назвать человека, который отвечает за тебя целиком и полностью, надежно охраняя бесценную игрушку Трибунала от окружающего ее мира, и прежде всего – от самой себя?
- Приеду, если пришлешь машину, - бесполезное уточнение. Джейс знает, что машина понадобится. Их город не приспособлен для таких, как она. Одинокой слепой девушке в одиночку вряд ли удастся добраться даже до ближайшей станции монорельса.
- Что-то серьезное, Джейс?
- Полагаю, что так. Приезжай, разберемся на месте, - его голос выдает волнение. Любой другой не почувствовал бы, но она, привыкшая читать эмоции не на лицах, а в чужих словах, знает это наверняка.
- Хорошо, я буду готова через пять минут.
Такое случается редко. В ее огромной пустой квартире, в этой прекрасной клетке, что обустроил для нее Трибунал, установлен мощный коннектор, наилучший из тех, что можно достать за деньги. Для обычной работы его вполне хватает. Но для особых заданий – тех, ради которых и предназначались ее способности – годились только громоздкие умные монстры, что Трибунал ревниво хранил в своих недрах для собственных нужд. Старые добрые коннекторы. Каору верила, что где-то на их сверкающих боках все еще можно найти следы краски и их старый логотип – спрут, простерший свои щупальца над тонкими буквами SQUID.
Коннекторы. Четыре рабочих машины, все еще безотказных, хотя единовременно в работе теперь находится только одна. Четыре машины для четырех «спрутов»: Птица, Фантом, Маска (о, как же все-таки их старые позывные напоминают клички супергероев!). И еще Шоггот. Шоггот, который всегда немного отличался от остальных, был чуточку сильнее, чуточку надменнее, чуточку выше их всех. Если кому-то из них и стоило выжить, так это ему: в конце концов, не будь его, не было бы и Стали. Той Стали, к которой все они привыкли.
Сначала Птица, потом Фантом, ее брат. Почти через двенадцать лет Шоггот. Из всех четверых спрутов осталась только она одна. Единственное существо в этом городе, все еще носящее в своей голове драгоценную полоску кремния, Чип-2, и, по нелепой случайности – самая слабая из всех четверых.
У Трибунала не было выбора: программа SQUID была официально свернута, однако, отказаться от ценных наработок стальные так и не смогли. Не так-то просто добровольно перечеркнуть собственное будущее, пусть даже оно явилось слишком рано, задолго до предназначенного ему часа. В лице Каору Кин, Маски, единственного выжившего члена отряда спрутов, программа SQUID продолжалась.
- Ты сегодня рассеянна, - голос Джейса доносится до нее из другого мира. Она в Сети, но слышит его слова отчетливо, так, словно техник находится за ее плечом.
- Не выспалась, - коротко отозвалась она, - Дурные сны.
- Вот как?.. – неловкое молчание, - Всегда хотел узнать, как ты видишь сны.
- Как и все люди, я полагаю, - она улыбается, но он там, в другом мире, конечно, не чувствует этого. Джейс смущен:
- Я имею в виду, ну… что ты видишь там, во сне, если наяву не видишь ничего.
- Ты хочешь знать, как слепые могут видеть сны? – и снова улыбка, - Но я не слепа. Я никогда не видела твоего мира, но я отчетливо вижу Сеть. Когда я сплю, мне снится Она.
С той стороны долгое молчание, затем тягостный вздох.
- Хотел бы я знать, как ты видишь.
- Увы, Джейс. Я не могу описать Ее. Это все равно как… как пытаться объяснить незрячему, что такое звезды.
- Откуда ты знаешь о звездах? В нашем мире уже четыреста лет как забыли, как они выглядят.
- Здесь бывают звезды. Если Он того пожелает.
- О, Цифра, сколько бы я отдал за эту чудесную штучку у тебя в голове! Ты и сама не понимаешь, каким сокровищем обладаешь, Каору! Будь у меня такой чип я, наверное, тоже смог бы видеть Сеть такой, какой видит ее Домен. Какой видишь ее ты. Но что вижу я? Лишь строчки кода и никаких звезд, - Джейс на мгновение замолчал, - Послушай, быть может, ты все-таки расскажешь мне о них? Ну, о звездах.
- Как-нибудь, если будет время, - рассеянно отозвалась девушка.
«Строчки кода и никаких звезд».
Каждый видит Сеть по-своему. Для Каору она полна полутонов и вздохов, мерцающих цветов и, конечно, запахов. Сотни, тысячи, миллионы ароматов, составляющих картину ее мира.
Для простого техника из Трибунала Сеть – лишь строки бесконечных знаков, за которыми столь же безликие нули и единицы.
Для него Сеть – это лабиринт, затерянный во льдах. Здесь он живет, одержимый ненавистью и страхом, здесь он хранит свои странные, похожие на тягучие колебания струн, мысли. Странное существо, то ли паразит, то ли шедевр эволюции. Здесь его дом, темный, пугающий своей извращенной, чуждой человеческому взгляду, красотой. Здесь тоже бывают звезды, но далеко, в бездонных дырах-колодцах над головой.
Для каждого Сеть своя, для каждого она сочиняет свою странную, прекрасную, иногда страшную, сказку. И только Домен, ее Бог, видит Сеть такой, какова она на самом деле.
Домен, да еще тот, другой. Ложный божок, которому он с некоторых пор служит.
- Строчки кода и никаких звезд, - негромко повторил Мерсер, - Мне нравится. Он сам это придумал или ты подсказал, Янг?
- Я почти не вмешиваюсь, - отозвался киборг, - Как ты и учил. Они не должны догадаться, что я все еще жив. Что я до сих пор в Сети.
Он скорее почувствовал, чем услышал, довольный смешок мутанта:
- Все верно. Они все еще не осознают, насколько это реально. И нам это на руку, - короткое молчание и снова его негромкий, насмешливый голос, - Сколько лет прошло с тех пор, как я наглядно доказал им мою теорию? Десять? Двенадцать?.. Имея подобные доказательства и столь долгий срок, чтобы их осознать, уверовать мог бы и самый твердолобый идиот.
- Они поверили, - педантично поправил Янг, - У них просто не осталось другого выбора, после того, как ты наглядно доказал им, что разум может существовать в Сети отдельно от тела. Это открытие перевернуло все теории Трибунала, но они поверили. Вот только они до сих пор не понимают _как_ такое возможно.
- В наших же интересах, чтобы они не понимали этого как можно дольше. А потому – работай, Янг. Работай и постарайся не выдать себя.
Мерсер отключился, и вокруг него снова воцарилась гудящая, трепещущая тишина Сети.
…и никаких звезд.
Анхель Янг, тот, кого раньше называли Шогготом, тысячу раз задавал себе этот вопрос: как видит Сеть Никон Мерсер? Как этот маленький злой гений на самом деле видит Ее? Он пробовал расспрашивать мутанта, но каждый раз получал ответ, до странности похожий на тот, что дала Каору своему технику: «Нельзя объяснить это тому, кто слеп».
Анхель и вправду не мог Ее видеть. Никто из них, пользователей, этого _не мог_, и только Домен и Мерсер могли. Первый – в силу своего предназначения, второй – по чистой случайности, из-за счастливого совпадения, ошибки природы, странным образом изменившей код его генома.
То, что сам Анхель и большинство других пользователей считали Сетью, на самом деле было ничем иным, как иллюзией, попыткой мозга адаптироваться к непривычным для него условиям. И какие бы формы эти иллюзия не принимала: реальные или фантастические, абстрактные или числовые, но все же она оставалась только фальшивкой, имитацией. Такие, как он, могут изменять иллюзию и управлять Сетью. Такая власть кружит голову и заставляет поверить в собственное могущество, но у нее есть и обратная сторона. Именно это красочное, живое наваждение над которым, как казалось Шогготу, он имеет полную власть, мешает ему смотреть вглубь вещей - в Цифру. Он всегда плавал на поверхности, не имея возможности заглянуть сквозь толщу осязаемых мыслеобразов, и дальше, сквозь строки кода – вглубь. И хотя Анхель любил Сеть больше всего на свете, он никогда не был способен осознать ее до конца.
Поэтому он, Шоггот, лишь один из пользователей Сети, а Мерсер – ее бог.
Мерсер видит Сеть такой, какова она есть, он заглядывает глубже, чем простирается сама Цифра – там, где есть он, уже не нужны ни числа, ни символы. Он смотрит туда, где существуют лишь чистые импульсы, мчащиеся по проводам и нервным волокнам. Мозг обычного человека не способен проникнуть на этот уровень, так же как не способен осознать бесконечность. Мерсер словно обладал неким дополнительным, не свойственным роду людскому, чувством: он понимал Сеть и видел ее изнутри, без помощи образов или знаков. Возможно, это тоже была своего рода иллюзия, но все же, намного более тонкая и живая, чем у кого бы то ни было.
Подобным чувством помимо Мерсера обладал только Домен. Но Домен получил его через долгий цикл перерождений, через опыт, накопленный его предшественниками. Мерсер же обрел свой дар за счет счастливого совпадения, мутации, которая может случиться, быть может, лишь раз в миллион лет… или не случиться никогда.
Из размышлении его вывел короткий импульс, прошедший через сознание. Это Шоггот подает ему сигнал: смотри в оба.
Каору – Маска – вошла в Сеть. Она не видела его, притаившегося в темных щелях и трещинах, растекшегося, как тягучая слизь, меж углов и узлов своего диковинного мира. Возможно, она не видела его еще и потому, что в прекрасной Сети Маски не было места для молчаливого и злобного существа, вроде Шоггота.
Она была восхитительна. Легкое облако ароматов: древесная кора, нагретая солнцем, жаркие плоды, упавшие в траву, цветы, покорно клонящие свои головки в предчувствии полуденного зноя. Сама не замечая того, она воспроизводила запахи и ощущения давно ушедшего мира. Она выдумывала или собирала их, трепетно, по обрывкам и лоскуткам, а после складывала в уголках своей памяти, чтобы после извлечь на свет, как необыкновенное платье с самым прекрасным в мире шлейфом. Облаченная в свое одеяние, она летела, бесплотная и легкая, как шелковая нить. Если бы не ее запахи и не эта гладкая, полупрозрачная маска, точь-в-точь повторявшая контуры ее изящного лица, Анхель и вовсе потерял бы Каору в хитросплетении кода.
К счастью, у него был Шоггот, его чуткая и умелая ищейка. Достаточно было обратиться к сознанию существа, чтобы увидеть полную картину Сети его глазами. Обманчивая бесплотность девушки не могли запутать Шоггота-охотника: для него Маска была очевидной добычей.
Мысленный приказ-импульс: следуй за ней. Не показывай себя. И в следующее мгновение вся гигантская, темная масса, бесформенное переплетение материй и форм, размазанная по телу Сети, пришла в движение. Шоггот последовал за своей добычей, без особых усилий увлекая за собой Анхеля.
- Что мы ищем? – Маска следовала по заданному маршруту, легко скользя по магистралям Сети. Метки для нее выставлял Джейс.
- Все тот же неуловимый вирус, - немедленно отозвался техник, - Они называют его так, хотя я полагаю, что здесь мы имеем дело с чем-то похуже.
- Ты хочешь сказать?.. – легкое тревожное изменение в ее мыслях мгновенно повлияло на весь спектр ароматов, окружавших девушку. В безмятежном, разморенном солнцем спокойствии, прорезались острые, напряженны нотки.
- Да, подозревают очередного непрошенного гостя. Возможно, это паразитирующее сознание.
Джейс не слышит ее запахов. Да если бы и слышал, то вряд ли сумел бы истолковать: он не чувствует теми категориями, которыми чувствует она. Чтобы начать понимать Маску, нужно проработать с ней в Сети, бок о бок, несколько лет подряд.
Маска преобразовывает свои эмоции в ароматы: для нее это неосознанный процесс, своего рода особый эмоциональный язык, на котором она изъясняется. Сейчас ее эмоции - это горький запах цитруса и влажная земля. Капли приторного, липкого сока падают в почву, порождая причудливое сочетание ароматов, одновременно притягательное и… тревожное. Еще немного и запах земли сменяется на битумный, тяжелый запах асфальта. Беспокойные и не самые приятные воспоминания.
- Где его в последний раз видели? – голос Каору не выдает ее волнения, но тому, кто идет по ее следам, кто внимательно слушает отголоски ее ароматов, ясно, что она тревожится.
- Я отмечу этот квадрат. Ты уже почти на месте.
- Поняла тебя.
Горький сок шипит и пенится, выгорая на раскаленном асфальте. Смятение.
- Но это же тот самый квадрат…
- Ты что-то сказала, Каору?
- Я узнаю это место.
- Ты уверена?
- Уверена.
Где-то там, по другую сторону мира, Джейс пристально вглядывается в мониторы. Что особенного в этом месте, что она увидела в нем? Квадрат как квадрат. Пара некрупных узлов, краешек магистрали, несколько массивов. О чем этот заурядный клочок Сети мог напомнить Каору?
- Ты видела его раньше? Где?
Несколько секунд Каору молчит. Запах горечи пощипывает ноздри.
- Во сне, - наконец, отвечает девушка, - В одном из своих снов.
Только там, во сне, все выглядело по-другому. Иное небо, иной свет и там, внутри массива, если она попытается открыть его, окажутся не упорядоченные хранилища информации, а черное, истекающее слизью родовое гнездо.
Резкий, смолистый запах. Если бы то существо, что жило здесь, могло пахнуть, оно бы пахло именно так. Она придала ему это свойство, _она_ захотела, чтобы оно источало этот запах. Аромат страха и трепета со сладковатым привкусом родильных вод.
- Что там, внутри массива, Каору? – озабоченный и нетерпеливый голос Джейса.
- Я не знаю… я… у меня плохое предчувствие.
- Нужно проверить. Не бойся, если что, я вытащу тебя.
- Не могу, Джейс… нет… не могу…
Темное нутро шевелится, сплетается тысячей влажных щупалец-ртов, что уже тянутся к ней, источая свою гадкую, приторную вонь. А среди этой шевелящейся, блестящей массы, жестокая ухмылка и глаза, блестящие из тени.
Мысль и приказ: «Открывай».
- Открывай! – отрывисто произносит Джейс.
Каору медленно тянется к массиву, заставляя его двери расступиться перед ней.
Внутри – лишь ровные, одинаковые блоки информации и бледный, холодный свет.
- О, Цифра…
- Вот видишь, там не могло быть ничего страшного. Я на всякий случай подключу программу и заставлю ее хорошенько прочесать тут все, а ты пока двигайся дальше.
Запахи медленно отступают, оставляя ее наедине с ровным, стерильным пространством массива. Здесь нет и не могло никого быть. Это только галлюцинация, сон, бред. Она должна обратиться с этим к штатному психологу, в конце концов, это его работа – вправлять им мозги. Но что если… что если на этот раз это не простой нервный срыв. Бедняга Анхель тоже бредил чем-то подобным – как раз перед тем, как впутался в это странное дело с удушенным парнем. Как раз перед тем, как его сочли невменяемым и перезагрузили.
Что если у нее все то же самое? Что если ее тоже следует «перезагрузить»?.. Нет, не получится: ведь у нее, в отличие от Анхеля, живой мозг. С ней не станут возиться так, как с ним, в случае чего ее просто отправят в психушку и прикроют, наконец-то, многострадальный проект SQUID.
А жаль. Сейчас она не отказалась бы все забыть и начать сначала. Но если она забудет, то что же останется? Никаких воспоминаний, никаких лиц, ни единого знакомого запаха.
Нет уж. Пусть лучше кровь и битум, пусть лучше щупальца и рты. Ведь она наверняка знает, что там, в ее снах, ее поджидает не обычный вирус. Это существо не поглотит ее, кого угодно – но только не ее. Так зачем ей бояться?..