Текели-ли!

(c) не мое.
Вот такая тварь гоняла сейчас бедного Пита и Дюка по логову отвратительного культа. Но мы все-таки это сделали! Fuck Yeah!
Mansions of Madness охрененны! И да, я люблю шогготов.
Забавно, что сегодня утром я писала похожую сцену с шоггтом для МЦН.
Макс уже освоился в роли Хранителя и требует себе балахон. Где бы добыть клевый балахон для всяческих излишеств?

Внезапно выяснили, что одним из наилучших фоновых саундов для серии игр по Лавкрафту является... Depeche Mode.

@музыка: "Barrel Of A Gun" Depeche Mode

@темы: настолки, игры

---

Тоамна и Зан'Дар, пока без названия. Отрывок деcятый.

Совместно с  Altavista

На этот раз часть почти полностью посвящена Тоамне.

На этот раз первыми вернулись запахи. Лекарств и крови, те самые, которые всегда окружали Зан’Дара, и по этой причине ставшие привычными для нее самой. Что ж, значит, она в лазарете, а судя по последнему, что она помнит – у своих.
Тоамна лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к себе, пытаясь разобраться в возвращающихся ощущениях. Удивительно, но голова сейчас была совсем ясной: подводило лишь восприятие всего того, что ее окружало. Тело ощущалось совсем чужим, было страшно пошевелиться, потому что казалось, что оно не послушается. Все еще больно: где-то слева тягучей пульсацией, отзываясь на дыхание, прокатываясь по всему телу, но вполне терпимо. Дышать было трудновато еще и из-за того, что почти все тело было достаточно туго перебинтовано. Грудная клетка и, кажется, даже еще ниже – Тоамна пока еще плохо понимала.
«Куда же он меня все-таки рубанул? По ребрам, ниже? Кости, интересно, целы?».
Шаманке казалось, что она уже пыталась очнуться, но каждый раз проваливалась обратно – то ли сама, то ли ее до поры просто не пускали. Зан’Дар ей говорил об этом: больной в сознании во время работы – помеха, да и потом лучше ему какое-то время пролежать в забытье или сне. Тогда ему будет легче, когда все-таки придет в себя.

Звуки: потрескивание огня слишком тихое для жаровен, летом их почти не жгли.

Звуки: потрескивание огня слишком тихое для жаровен, летом их почти не жгли. Свечи или факел, значит, сейчас ночь. Негромкие, редкие и короткие разговоры: похожи, переговариваются лекари, переговариваются спокойно, значит, запарка после боя уже миновала. Сколько же прошло времени?
Кто-то из лекарей, должно быть, совсем рядом: то ли сидит у постели, то просто стоит неподалеку. Троллиха слышала дыхание, слышала, как он двигается. Шаманка не без труда открыла глаза: темно, откуда-то сбоку – мягкий свет огня. Тоамна была не уверена, что вообще что-то сможет произнести, а глаза еще мало что различали, и она вполне могла ошибиться, но с губ уже само собой сорвалось:
- Зан’Дар...
- Я здесь.
Он коснулся лба девушки, а потом привычно погладил жесткие пряди волос.
- Я рад, что ты очнулась. Хотя я не сомневался, что так и будет. Дорак прекрасно поработал.
Он и вправду не сомневался: не было причин. Когда после первых часов стало ясно, что девушка упорно цепляется за жизнь, они все смогли вздохнуть свободнее. Дорак успел вовремя: вытащил всех троих, хотя, после всего и сам настолько обессилел, что впору было ложиться в лазарет. Но теперь забот будет меньше: нужно лишь вовремя менять повязки, обрабатывать раны и следить, чтобы в них не попала инфекция.
- Только не подумай, что я сидел здесь все это время, - Зан’Дар улыбнулся, продолжая гладить ее волосы, - Я знал, когда кончится действие снотворного.
Он пришел не потому, что волновался за нее, и уж конечно, к постели женщины его привел отнюдь не романтический умысел. Для шамана это был вопрос чести. Он не хотел, чтобы в момент пробуждения Тоамны рядом был Дорак или кто-нибудь другой. Это с самого начала было его, Зан’Дара, дело, и его ответственность – не по праву мужчины, но по праву племени. Он уступил Дораку лишь потому, что речь в данном случае шла не только о нем самом, и не только о Тоамне. Главными здесь были все-таки Волки.
Губы девушки дрогнули, складываясь в слабое подобие ответной улыбки.
- Главное… сейчас.
Еще не хватало дыхания, и, как оказалось, сил, чтобы сразу произносить все, что было в голове. Пока хватит и так – он поймет. Да, самое главное, что _сейчас_ он здесь, и что это именно _он_. Все правильно, все верно.
«Духи, а ведь я тоже _здесь_».
Это осознание было ярким, как вспышка, оно одновременно обжигало страхом и дарило опьяняющую эйфорию. Она выбралась, выкарабкалась, пробилась назад, сама продирая себе путь когтями и упрямо цепляясь за руки, что ей протягивали.
Сейчас, когда Тоамна чувствовала прикосновения шамана, вдыхала запахи, видела свет огня, казалось почти диким, что поначалу она была согласна остаться там, за гранью. Рано, было еще слишком рано.
И вместе с этим осознанием вновь обретало важность все, что происходило здесь, в мире живых. Она была жива и теперь ее волновали совсем другие вопросы.
- Чем кончился бой? – девушка протянула руку – дрожит, надо же – к ладони Зан’Дара. -
Как там остальные? И что с железом из рудника?
- Стражи сбежали и утопили подводу с рудой в болоте. Если не нам – то никому, видимо, так решили. Отчаянные ребята, - он взял ее ладонь, мягко сжимая слабые пальцы, - Наши до сих пор не могут понять, как им удалось так ловко пройти через топь. Должно быть, среди них был хороший следопыт, который проложил тропу и смог провести лодку к другому краю долины.
Он продолжал мягко сжимать ее пальцы, привычно, не задумываясь, позволяя дару течь сквозь тесно сомкнутые ладони. На этот раз мягко, легко, почти незаметно, словно талая вода, сочащаяся сквозь согретую землю. Зан’Дар продолжал говорить:
- Теперь до начала зимы им этот фокус вряд ли удастся: еще пару дней, и болото разольется из края в край. Да и незачем больше рисковать: железа до осени не жди, - мягкая речь и мягкие, убаюкивающие руки. Он умел, если были на то причины.
- Всех, кого вытянули с поля боя, мы спасли. Если точнее, Дорак спас – скажешь спасибо ему, если выпадет случай. Мы подхватили то, что он начал.
- Я все-таки не успела. Мы не успели, - Тоамна снова закрыла глаза.
Обидно, так обидно проигрывать на своей земле, в последнем за год сражении. «Победа или смерть» - а что делать, когда не достается ни того, ни другого? Но разочарование не смогло овладеть ей в полной мере. Голос Зан’Дара и его дар текли в ней, ласково и ненавязчиво вымывая всю горечь.
- Дорак… так его зовут? Я помню. Он на меня сердился, - еще одна тень улыбки.
Тоамна попробовала все-таки пошевелиться – неудачно, она еще слишком слаба. Поморщившись от отозвавшейся на попытку движения боли, девушка спросила:
- А куда мне все-таки угодили? – она дотронулась второй рукой до повязки. – Сколько вообще я уже здесь провалялась?
- Несколько дней, - неопределенно отозвался шаман, - Меч вошел под ребра, если бы кольчуга его не задержала, то наверняка прошил бы легкое насквозь. Рана серьезная, но теперь уже не смертельная. Встанешь на ноги как раз к зиме.
«Вот и решилась проблема».
Зан’Дар улыбнулся собственным мыслям. Он просил знака? Вот он. Духи решили все за него. Как бы он не хотел покинуть долину, он не сможет уйти сейчас. Скоро закроются перевалы, и останется лишь один путь через горы – через подземный лаз, прорубленный в скалах. Потом закроется и он – вода надежно запечатает долину до самой зимы.
- Поменьше разговаривай, - мягко произнес он, - Тебе нужно отдыхать.
- Не самый плохой способ скоротать здесь лето, да?..
Тоамна прижалась щекой к ладони мужчины, закрыла глаза. Хотела сказать, что не хочет отдыхать – итак занималась этим все последние дни, но в этом упрямстве не было никакого смысла. Лекарь прекрасно знает, как на самом деле тяжело ей говорить. О главном она уже спросила, можно действительно отдохнуть, задремать – только пусть сейчас он не уходит.
Хотя, пожалуй, есть еще один вопрос. Несколько последних дней перед стычкой шаманка думала об этом, чувствовала, но не спрашивала, ожидая, что Зан’Дар рано или поздно заговорит сам. Или не заговорит. Но теперь-то уж какая разница – по крайне мере для нее.
- Ты уехать хотел, ведь так? – тихо, не открывая глаз, как будто уже в полусне.
- Уеду, когда придет время. Не думай об этом.
Он еще некоторое время вглядывался в ее лицо, размышляя о своем. Потом, убедившись, что Тоамна заснула, отпустил ее руку.


«Встанешь на ноги к зиме» - звучало неплохо, но на деле все оказалось не так просто. Выкарабкаться с той стороны было куда как легче, чем вынести медленно тянущиеся, изматывающие дни выздоровления.
Почти полная неподвижность – чтобы не тревожить заживающие раны и не тратить силы. По этой же причине следовало как можно меньше говорить. Для молодой, полной энергии девушки, которая никогда подолгу не сидела на месте, вынужденное бездействие казалось невыносимым. Как и собственная беспомощность, бьющая по нервам и самолюбию.
Тоамна никак не могла решить, повезло ли ей, или нет, что она угодила на больничную койку летом. С одной стороны, шаманке казалось, что, если бы за стенами лазарета царила зима – она и вовсе бы извелась от тоски. С другой – когда в открытую дверь вползала лишь влажная душная жара, становилось еще хуже. Эта дурманящая, липкая духота преследовала ее повсюду – путала мысли, проникала в сны. Они наполнялись бессвязными обрывками видений, напоминающими горячечный бред, который не давали отдыха разуму. Дар не слишком послушно вел себя в ослабевших руках. После того, как Тоамна едва не открыла рану, когда металась во сне, ей поменяли состав снотворного. Видения пропали – теперь сны были пустыми, черными, но все такими же душными.
Во время бодрствования тупая ноющая боль не отступала ни на минуту, своей монотонностью сводя с ума. Она не была сильной, но не давала и мгновения передышки. А вот менять повязки – промывать рану, отдирать присохшие бинты, было уже по-настоящему больно. Для перевязок Тоамну поили обезболивающим, но все время принимать его было нельзя. Заменяло его все то же снотворное, что сильно злило шаманку – проводить часы и дни в бессознательном состоянии было еще отвратительней.
Она вообще часто злилась, почти всегда была взвинчена – таким образом находила выход усталость. Раздражали и выводили из себя вещи, на которые Тоамна прежде просто не обращала внимания: звуки, голоса, запахи, вкус отваров и лекарств.
Она злилась на саму себя, на Стража, наградившего ее этой раной, на лекарей, на Зан’Дара.
Тролль не был рядом с ней постоянно, могло показаться, что он вообще не слишком много времени проводит у ее постели. Но все же именно его присутствие не давало шаманке окончательно замкнуться и сходить с ума наедине с собой. Голос, который она так любила, прикосновения, и, как и прежде – надежный проводник, спутник на дороге в мир духов. Тоамне нужно было помочь начать обращаться с даром с прежней уверенностью, и никто из шаманов-Волков, лечивших ее тело, сделать этого не мог.
Зан’Дар помогал ей держаться, но именно на него она и срывалась: редко, но бурно, когда совсем уже не было сил терпеть. Устраивать истерики перед кем-то другим шаманке было стыдно, впрочем, перед троллем после своих срывов ей было стыдно еще больше. Однако даже стыд и осознание того, как отвратительно это выглядит, не помогали, когда в очередной раз накапливалось слишком много. Тоамна боялась, что рано или поздно шаман не выдержит, и вообще перестанет появляться в лазарете до ее выздоровления. Но иногда ей хотелось, чтоб так и вышло – лишь бы он не видел ее в таком состоянии.
Но, как бы тяжело шаманка ни переносила выздоровление – ее тело уверенно, пусть и не быстро, восстанавливало силы. Все шло своим чередом, от Тоамны требовалось лишь терпение – которого, в отличие от решительности и смелости, всегда так недостает молодости.


Еще никогда лето не пьянило его так, как в эти дни, никогда он не слышал его голоса так отчетливо, до одурения, до звона в ушах. Зан’Дар был одним из немногих в долине, кто мог радоваться духоте, зеленому, буйному сумраку, прошитому птичьими голосами и надоедливым комариным зудом. Здесь было ничуть не хуже, чем на его родине, в джунглях. Здесь было почти что, как дома.
Но Альтерак… Альтерак в дни своего перерождения был прекрасен.
Бродя под густым пологом леса, шаман тщетно пытался вспомнить места, которые должны были напоминать ему о былом, привычном Альтераке – и не находил ничего знакомого. Он не узнавал долину, и, кажется, долина смотрела на него с таким же недоумением.
Тролль целыми днями пропадал в лесу, спасаясь от липкой, обсиженной мухами скуки военного лагеря, от внезапно опостылевших лиц, и иногда – от глупых, болезненных истерик Тоамны. Вынужденное бездействие скверно отразилось на ее характере, но, к счастью, лишь на время. Закончится лето и затянутся раны, она снова возьмет в руки когти, и тогда все снова вернется в привычную колею.
«Все возвращается со снегом» - такая поговорка была в ходу в Волков, и в эти тягучие, душные дни, Зан’Дар наконец-то стал понимать ее смысл.
В своих вылазках он добирался до болот, чтобы полюбоваться слетевшимися на летнее изобилие птицами. Здесь были и игривые летуны-чибисы, и пестрые ржанки, и, конечно, величавые длинноногие цапли. Зан’Дар с восхищением следил за белоснежными птицами, охотящимися в камышах, и с каждым днем все больше забывал о льде и о крови, что скуют эту землю через какие-нибудь три-четыре недели.
Ночью, разжигая дымный костер, чтобы отпугнуть вездесущую мошкару, он в очередной раз убеждал себя в том, что зима не наступит. Будут душные дни и звонкие от комариных трелей ночи, будут белокрылые цапли и стоны призраков-гагар под луной, будут темные бочаги и лягушачий хор в камышах. Ничего не изменится: все лето уместится в один бесконечный день.
Вот только, было бы хорошо разделить его с кем-нибудь. А иначе, какой смысл?
- Ты можешь ходить, куда захочешь, но будь осторожна, - он подал Тоамне руку, помогая ей подняться с койки, - Не беспокой рану понапрасну. Потерпи недельку, а там можно будет попробовать взять в руки оружие.
- Если я еще не позабыла, как его правильно держать, - негромко проворчала троллиха.
Она не сразу решилась отпустить руку шамана, не раньше, чем сделала несколько шагов. Неуверенных и ломких, как будто под ее ногами был лед, а не прочный дощатый пол. Потом все же разжала ладонь – тело, измученное бездействием, требовало движения.
Шаманка остановилась у порога, щурясь от солнца, рассеянно оглядываясь по сторонам. Желтый шар уже начал клониться к горизонту, и понемногу теряя жар.
После серого полумрака лазарета Тоамне все вокруг казалось чересчур ярким, насыщенным, все краски, звуки и запахи, это изобилие оглушало и ослепляло. Будоражило кровь и звало тягучим, томительным голосом. Туда – в изумрудный полумрак раскинувшихся деревьев, к переполненной влагой земле. К раскинувшимся топям, которые дышали прелым запахом и смотрели глазами болотных огней.
Она была бы готова сорваться с места, но грудь все еще туго стискивала повязка, мешая дышать. Клетка, в которой шаманка провела несколько недель еще не открылась. И все же – уже не так тесно.
- А туда, наружу, можно? – девушка повернулась к Зан’Дару.
В глазах плясали озорные огоньки: с одной стороны, она честно спрашивала разрешения, с другой – готова была спорить, услышав отрицательный ответ.
Но шаман не стал возражать.
- Пойдем, - просто ответил Зан’Дар и снова взял ее под руку.
Не спеша они пересекли двор и дошли до ворот. Было заметно, каких трудов стоил Тоамне каждый шаг. Только на то, чтобы пройти привычной когда-то дорогой и выйти за пределы лагеря, шаманке потребовались все ее силы. Но, не смотря на это, Зан’Дару казалось, что он воочию видит, как наливаются жизнью ее бледные щеки и оживают прежним блеском глаза. Впервые за многие дни он увидел на лице Тоамны былую улыбку – искреннюю, легкую. Улыбку, обращенную не к нему, но внутрь себя.
Все шло так, как должно было идти.
- Не переживай, - произнес он, когда они вышли за ворота и остановились неподалеку в тени разлапистой ели, - С каждым разом будет легче.
Тоамна не ответила, коснувшись теплой, шершавой коры и закрыв глаза. Там, под грубой коричневой броней ощущалась живая пульсация соков, питающих дерево. Вода. Голоса стихий оживали в сознании, вымывая, выдувая оттуда все ненужное: страхи, сомнения и неуверенность. Шаманка рассмеялась - это ощущение было самым прекрасным, из всех, что она испытывала после последний битвы.


А потом, и вправду, с каждым часом – сильнее, с каждым днем – все дальше в густую зелень цветущей долины. Тоамне казалось, что она пьет солнечный свет, что она вбирает в себя всю долину: изменившуюся до неузнаваемости, но по-прежнему прекрасную. Теперь она вовсе не боялась летней скуки: скучать было некогда. Альтерак вновь ее спас.
И Зан’Дар, который уводил ее за стены опустевшего, спящего лагеря – сначала на несколько часов, потом – до заката. Пока, наконец, ночь не застала их на порядочном расстоянии от деревни.
- А я все гадала, чего мне тут не хватает.
На небольшой поляне горел костер, отражаясь в темной воде болота. Тоамна стояла у берега, по колено в зарослях сныти и рогоза, раскинув руки и глядя в черное небо, усыпанное гроздьями ослепительно ярких звезд. Девушка, взбудораженная долгой дорогой, никак не могла заставить себя сесть к огню.
- Того, чтоб спать под открытым небом, - продолжила она. – Я почти забыла, как это чудесно.
Зан’Дар не ответил. Его затуманенные глаза были обращены на Тоамну, но, как часто это бывало, не видели ее. Шаман снова был где-то там, на границе между мирами.
Он думал о том, что значит смотреть ее глазами и слышать ее ушами, и каково это - тянуть сырость летней ночи ее носом?.. Если ему чего-то не хватало за эти недели, так это близости. Не обычного слияния тел, но чего-то большего – на уровне мыслей и ощущений, сквозь зыбкую воду их общего дара.
Было трудно представить, что когда-то он обходился без этого. Всю жизнь он был одиночкой, не доверяя своих мыслей никому, и тем более, женщине. Что изменилось теперь? Быть может, месяцы заточения настолько иссушили его разум и сердце, что он уцепился за чье-то участие, как утопающий судорожно хватается за соломинку?
Тоамна сделала его мягче, это правда. Надолго ли? Все может измениться, когда выпадет снег, а пока…
Тролль поднялся на ноги и подошел к шаманке, раздвигая густые травы, сплетающиеся вокруг его коленей.
Было славно ощутить ее рядом, вся такую же теплую, мягкую, как раньше. Впервые они были рядом, не чувствуя на себя непрошенных взглядов, не опасаясь врагов и не прячась от холода. Щека к щеке, и, как легкий ветерок, ее дыхание на собственной коже.
Зан’Дар увлек ее к костру, крепко обнимая за плечи, словно опасался, что у шаманки вот-вот вырастут крылья, и она улетит, как неясыть, в ночной лес.
Все лето за одну ночь. Все огни мира за пламя летнего костра.
- Середина лета, - вдруг проговорил он, - Сейчас самая середина лета.
И осторожно, почти с нежностью, прижал Тоамну к себе. Она все еще слаба, но, духи, как же трудно ждать.
"Самая середина лета", - эхом отдавалось в ее ушах, как будто в этих словах сейчас был скрыт весь смысл. Середина, равновесие - момент перелома, теперь время ускорит свой бег. Через желтеющие листья и пожухлую траву к первому снегу, к холоду и зиме, которая вылезет из берлоги, скаля зубы, чтобы огласить долину протяжным волчьим воем.
Но сейчас - время стояло на месте, на истончившейся границе, сквозь которую проросли друг в друга два мира. Сейчас здесь, на ковре из сочной травы сплетались тела, а за гранью, на дорогах, которые не увидеть тем, кто был лишен их дара, танцевали два духа.
Тоамна ощущала, что она растворяется в этой ночи, вбирает в себя все, что их окружает. Каждый всплеск воды, или взмах крыла ночной птицы, каждую искру костра и огонек светлячка, каждую травинку, что клонили к ним свои стебли. И все, чем она сейчас была, она отдавала мужчине, чьи руки были сейчас нежнее, чем когда-либо прежде, но все такие же требовательные.
А после, у притихшего пламени, все также прижимая к себе ее разгоряченное, расслабленное тело, Зан’Дар смотрел сквозь просветы ветвей в летнее небо.
Видеть ее глазами, слышать ее ушами, пускай всего лишь на несколько коротких, упоительных мгновений. И все-таки – хорошо…
- Смешно, - в темноте блеснула его улыбка, - Ты никогда не рассказывала о себе. А я никогда не спрашивал.
Он приподнялся на локте, разглядывая ее лицо в отсветах огня.
- Что _ты_ ищешь здесь, Тоамна?
Девушка протянула ладонь, нежно коснувшись его лица.
"Не рассказывала. Мое прошлое засыпал снегопад.... Но сейчас снег растаял".
- Наверное, мне придется начинать издалека, чтобы объяснить - что.
Она замолчала на несколько мгновений, погладив тролля по щеке. Начинать - так уж сначала.
- Я принадлежу Черному Копью, но только наполовину. И родилась я совсем не на островах этого племени. Мой отец не был знахарем или шаманом, но он умел хорошо говорить и заставлять других себя слушать. Поэтому он всегда участвовал в делах племени: вел переговоры и много путешествовал. Он бывал и на севере Восточных Королевств, где обитают несколько племен, которые, кажется, были осколками Амани. Одному из них и принадлежала моя мать.
Но ее я совсем не помню – она погибла, едва мне исполнился год. Несчастный случай, дикий зверь... Отцу, которого вскоре после этого вновь занесло в те земли, самому рассказали эту историю не слишком подробно и ясно. Да и какая была уже разница? Он забрал меня с собой – имел на то право. На память о матери, о племени, частью которого я так и не стала, у меня осталась лишь одна вещь: имя.
Шаманка улыбнулась в темноте.
- Рысь. Отец сказал, что она выбрала его сразу, как только поняла, что ждет ребенка. Но он не так много говорил о матери, а я не стремилась расспрашивать. Я его любила, хотя видела редко – он по-прежнему больше времени проводил на Калимдоре или Восточных Королевствах, чем на островах. Каждый раз, когда он возвращался, он привозил мне браслеты. Отовсюду, где бывал. И рассказывал обо всех этих местах – духи, как все-таки он умел говорить! А я так их и собираю, по привычке.
Девушка взмахнула рукой, заставив бусины многочисленных нитей на запястье зазвенеть, ударившись друг о друга. Зан’Дар легко поймал ее ладонь, его глаза некоторое время внимательно изучали переплетение воспоминаний-тотемов на ее руке. Тоамна тоже молчала, как будто раздумывая, сказать ли что-то еще. Но не сказала – или не вспомнила.
- Отец был в очередном путешествии, когда к берегам наших островов прибыл народ, о котором до этого многие из нас даже не слышали. Зеленокожий и яростный, во главе которого стоял могучий вождь, - по губам скользнула улыбка. - Они поладили со старым Сен’Джином. Кажется, он предвидел эту встречу. Черное Копье помогало оркам, которые хотели восстановить корабли и продолжить свой путь: туда, куда вело видение их Вождя. Но получилось иначе. На наших островах жило не слишком многочисленное племя морлоков, с которым у нас была старая, привычная грызня. Она уже стала неотъемлимой частью нашей и их жизни, и не доставляла никому особых хлопот. Но в этот раз их нападение было слишком удачным: они захватили множество пленников, среди которых были оба вождя. Траллу удалось вырваться, но Сен’Джина принесли в жертву Морской ведьме, которой поклонялись морлоки. Орк пытался спасти его, но не успел, сумел лишь вывести из пещер-тюрем остальных пленников. И даже этого хватило, чтобы разозлить морскую ведьму. Она обрушила на нас стихию… Острова ушли под воду, но мое племя спаслось – благодаря оркам.
Могло показаться, что Тоамна погрузилась в воспоминания, но на самом деле, вспоминать ей было особо нечего. Несколько осколков, которые она перебирала, как бусины на браслете. Зан’Дар не задавал вопросов: ту историю, что она рассказала, он уже слышал. Как слышал ее любой тролль, которому когда-либо приходилось носить на груди знаки различия Орды. Тролли не должны были забывать о той услуге, что оказал их народу благородный Тралл. Среди Черного Копья всегда находились те, кто готов был напомнить.
Конечно, Тоамна, знала эту историю лучше других, и, должно быть, после того, что произошло, привыкла во всем доверять Траллу и Вол’Джину. Мог ли он упрекнуть ее? Сколько ей было тогда? Должно быть, не исполнилось еще и десяти.
Пока он размышлял, Тоамна снова заговорила:
- У нас ничего не осталось: мы потеряли свой дом, своего вождя, у нас не было ничего, кроме союза, заключенного всего несколько дней назад. Черному копью некуда было идти – и оно пошло за Траллом. На Калимдор, куда вели его духи, после – на войну против Легиона. Я плохо помню то время. Дети оставались в тылу сражений, мы не задерживались долго на одном месте, и понятия не имели, где окажемся завтра.
Может и к лучшему, что те дни почти стерлись из моей памяти. И все же… кое-что я помню отчетливо. Сила Вождя. Я помню свой восторг. Свое… благоговение, иначе я не могу это назвать Духи, я ведь была совсем еще девчонкой, неудивительно, что это меня так поразило! В его силе было что-то _настоящее_. И я не видела ничего прекраснее в своей жизни. Возможно, мое восхищение перешло в попытки понять и почувствовать, но одного желания мало, ведь так? – она задумчиво глянула на Зан’Дара. - Это дар, а не умение, просто так этому нельзя научиться. Но… я услышала стихии.
Тролль понимающе улыбнулся:
- Ты одна из тех, кому древнее искусство нашего племени открыли орки.
Тоамна кивнула:
- Мы жили бок о бок с орками, ничего удивительного в том, что именно их говорящие с духами помогли мне сделать первые шаги. Несмотря на войну, шаманы находили время учить: они-то знали, как важно сохранять что-то для будущего. Уже потом, став старше, я поняла, что мне повезло вырасти той, кем я стала. Если бы мы остались на своих островах, если бы орки просто уплыли, починив корабли… Я ведь женщина. И мой дар, какова бы ни была его сила, всегда ценился бы меньше, чем сходный дар мужчины.
Тоамна коснулась груди Зан’Дара, внимательно посмотрев в его глаза, отражающие отсветы догорающего костра. Огонь помнил все видения – и осколки того воспоминания, что она видела в жаровне на пограничной заставе. «Она была врагом, слабым врагом, и она была женщиной».
- Орчихи же всегда стояли в строю бок о бок с их мужчинами, говорили с духами наравне с ними, никому и в голову не приходило оспорить это их право. Поэтому и меня шаманы учили, как равную.
Зан’Дар рассмеялся, и, чтобы хоть как-то смягчить свой внезапный порыв, нежно прикоснулся к щеке девушки:
- Глупая. Разве дело тут в даре? Дар одинаков и для мужчины, и для женщины. Но мы-то разные, и слава духам, что это так, - он провел ладонью по ее жестким волосам, - Я учил тебя, как равную, и ты отвечала мне тем же. Но, будь моя воля, я бы никогда не учил тебя войне.
Троллиха улыбнулась в ответ:
- Тогда война была повсюду – поэтому выбирать не приходилось ни учителям, ни нам. Моего наставника звали Харомм, и, хотя он еще не был стар, и совсем не был трусом, считал, что в тылу, с нами, от него больше пользы. Он не только учил обращаться с даром, он очень много рассказывал, совсем как отец когда-то, - о далеких землях, о чужом мире, откуда пришел народ орков. О том, как однажды стихии отвернулись от них, и как, в конце концов, вернулись. Это очаровывало меня, я восхищалась этим народом, их прошлое я принимала ближе, чем свое собственное.
Впрочем… все Черного копье тогда поступило таким образом. У нас действительно осталось слишком мало своего. Мы стали частью Орды, и нам пришлось заплатить за это определенную цену.
Шаманка вздохнула и села в траве, обняв свои колени. Как будто среди душной ночи ей вдруг стало холодно. Повернулась к троллю, глянув в его глаза решительно, почти с вызовом. Вол’Джин по доброй воле отказался от многих традиций их народа, в глазах большинства сородичей Черное копье было потерянным племенем. А она и сейчас не забыла алую ленту на снегу и насмешливое, протяжное: «Мне придется объяснять троллю, что я делаю». Тоамна могла испытывать досаду, неловкость или смущение, даже страх – но стыда она не испытывала ни тогда, ни сейчас.
- Должно быть, я просто пошла чуть дальше – или судила категоричней, я ведь еще была слишком молода. Кроме того, у меня самой не осталось вовсе ничего – я ведь не знала даже, где мой отец, жив ли он, и что с ним. И я до сих пор этого не знаю. Так что за свой дар, за то, что он мне открывал, я готова была платить какую угодно цену, даже цену прошлым. В мире, который, как нам всем тогда казалось, висел на волоске, для меня это было единственное прочное и незыблемое. За что я могла держаться и во что могла верить.
Шаман хладнокровно выдержал ее взгляд:
- Это дела прошлого. Никого не интересует, какими путями ты прошла, чтобы получить свой дар. Важно, каким путем ты идешь сейчас, - он внимательно изучал ее лицо, - И, судя по тому, что я вижу, он еще не избран.
«Те, кто пытаются оправдать свое прошлое, как правило, не слишком уверены в своем настоящем. Тебе ли не знать».
Зан’Дар ободряюще кивнул:
- Что было дальше?
- Мир удержался, и та война кончилась. Орки начали строить свой новый дом на Калимдоре, а мое племя нашло себе место на островах Эха. Харомм же после войны решил отправиться в Болото Печали. В небольшое поселение орков, совсем рядом с Темным порталом. Мне еще слишком многое нужно было узнать – я уехала с ним и еще парой учеников. Я провела в Каменоре пять лет: росла, осваивала дар, помогала оркам во всяких мелких делах. Правда, никакой полезной работе так и не научилась, - Тоамна рассмеялась, - у меня просто не получалось долго усидеть на месте. Я была еще слишком молода, и переполнена песнями стихий, чтобы прилежно заниматься каким-то ремеслом. Но, бывало, помогала в гончарной мастерской. Порой меня брали с собой исследователи – я до сих пор толком не поняла, что они искали в тех болотах. Верховодили такими пешими «экспедициями» эльфы крови – они мне не нравились. Но сами путешествия нравились, я любила и болота, и опоясывающие их горы, и песчаное побережье. После этих походов я все яснее понимала, что, хотя я очень любила Каменор, мне становилось его мало.
Я хотела увидеть город, названный в честь великого Оргримма, ведь я застала лишь время, когда только закладывали первые камни. Я хотела что-то сделать для Орды, оплатить перед ней долг. Хотела вернуться на Калимдор и снова увидеть Вождя. Поэтому в восемнадцать лет я попрощалась с учителем, чтобы отправиться на другой материк.
Не знаю, на самом деле, что бы я нашла, и куда бы меня занесло. Я всегда была немного… беспечной, - Тоамна с улыбкой покачал головой. - Но мне дважды повезло, пусть оба эти раза и напоминали шутки духов. Я повстречала своего брата. Ни он, ни я понятия не имели о существовании друг друга, а, помимо крови моего отца, в нем текла кровь племени Зандалар. Мы бы так и разошлись, но огонь любопытен и мой дар открыл мне правду.
Шаманка обернулась к костру. Огонь любопытен – он ярко нарисовал видения, рассказал, все, как было, но что им теперь делать – он объяснить не мог. Голос крови так и не смог пересилить то, в чем они различались.
- Он был старше – пусть и совсем не намного, рассудительней и опытней меня, и он был очень похож на отца – позже я сама удивилась, как не заметила этого сразу. А еще – Тоамна лукаво глянула на шамана, - он учился обращаться с механизмами у гоблинов Пиратской Бухты, и бывал в ней частым гостем. Но тогда мы направились в другую сторону – в Гром’Гол, чтобы добраться до Калимдора. Брат привел меня на острова Эха, и там наши дороги разошлись. Нам было слишком поздно пытаться искать общую. Он отправлялся в Чумные земли… А меня ждала Орда.
Она снова замолчала, отпуская одно воспоминания, и погружаясь в другое. Рыжие земли, пыльные, сухие, наполненные гулкими звуками копыт жевр или неспешных кодоев, горьким запахом дыма и степной травы. Глухой щелчок взводимового арбалета.
- Тогда дороги свели меня со вторым «везением», – девушка прикрыла глаза. То ли голос потеплел, то ли интонации стали мягче. – Его звали Фаркас. И единственный вопрос, который я ему так и не задала – почему он взял меня с собой. Орк, прошедший бесчисленное множество дорог в компании лишь одного спутника, рыжего степного волка, у которого не было имени. Со мной – молодой, восторженной и наивной девчонкой ему явно было не по пути.
Но почему-то он пообещал показать мне, что такое Орда. И он выполнил обещание.
Мы прошли от края до края Степи, Бесплодные земли, Пылевые топи и Тысячу игл. Он привел меня в Мулгор и Азшару. На зеленые поля под Громовым Утесом, где земля пела так ясно, что я задыхалась от восторга. Даже в Восточные Королевства: владения Сильваны, земли у Черной горы. Мы прошли много дорог. Но каждый раз возвращались в Степи. Эта земля стала мне родней, чем даже Болота печали, и уж точно роднее островов, ушедших под воду, о которых я едва помнила. Они стали моим домом, я была их частью, а они – частью меня. Я была на своем месте, и я была с Ордой – именно об этом я мечтала.
Зан’Дар снова молчал, но от него не укрылось, с каким восторгом Тоамна рассказывала о своем спутнике. Даже об отце и о брате она не говорила с таким воодушевлением. Кем был для нее этот Фаркас помимо учителя и проводника? Кем-то вроде материального воплощения ее Вождя, который олицетворял для молодой девчонки тот самый идеальный образ воина Орды: дикого, благородного и свободного?
- Фаркаса знали в Степях: работа для охотника находилась всегда, - продолжала Тоамна, - Он и сам знал эти земли, как свои пять пальцев, был хорошим проводником и разведчиком, а еще он отлично справлялся со всем, что касалось заботы о ездовых орочьих волках. С ними возиться он по-настоящему любил. Я помогала ему, как могла и, думаю, не была совсем уж бесполезной. Мы не принимали участие в крупных сражениях или кампаниях, разве что несколько раз попадали в стычки за лесопилку в Ашенвале.
Фаркас никогда не убивал ради забавы – по крайне мере то время, что я была с ним – но он не любил людей. Не может любить людей тот, кто побывал в орочьих лагерях после Второй войны. Хотя мне казалось, что эта нелюбовь куда глубже – застарелая, болезненная вражда, которую я не понимала. Он умел убивать, а, может быть, даже любил убивать. И учил этому меня, не слишком настойчиво, просто считал, что тот, кто путешествует по Азероту, должен уметь держать в руках оружие. Вряд ли он хотел, чтоб я стала наемницей… - шаманка усмехнулась, - Скорее всего, он считал, что мне недостанет умения. Фаркас пытался научить меня не бояться ярости, использовать ее, даже упиваться… но не сильно преуспел. Слишком прочно засели в моей голове рассказы Харомма о том, чем оборачивается жажда крови. Так что я научилась сносно управляться с оружием, но, конечно, его победить не могла – если только не прибегала к помощи духов. Фаркас странно относился к моему дару: уважал, признавала его силу. Но совсем не понимал, и даже не пытался понять. Я никогда бы не смогла ему объяснить.
Тоамна улыбнулась, глядя на тролля. Только с ним она поняла, каково это – когда твой дар могут разделить с тобой. Когда за грань не приходится шагать в одиночестве, а там есть, кого взять за руку.
– Он держался за другие, земные вещи. А я держалась за него. Всякое случалось, но была счастлива. Я была по-настоящему счастлива те три года…
А потом пришел Катаклизм. Я слышала, как кричат от боли и гнева, как сходят с ума стихии. Он расколол надвое Степи, а следом в них пришел Альянс. Они вторглись на мою землю, посмели подойти так близко к столице! Они мародерствовали на руинах наших поселений, они…
Тоамна перевела дыхание, заставив себя говорить спокойней.
- И все же, это оказалось не самым страшным. Земля залечит свои раны, разрушенное можно отстроить заново, чужаков – выкинуть со своей земли. Но одно построить так и не удалось. Потому что во главе Орды встал Гаррош Адский Крик. И с тех пор само слово «Орда» стало произноситься совсем по-иному, приобрело другое значение.
Зан’Дар кивнул собственным мыслям. Как еще могла она, выросшая на легендах орков, воспитанная орками и превозносящая образ благородного Вождя, отреагировать на пришествие нового лидера? Тоамна ненавидела Гарроша, и нетрудно было угадать, почему.
- То, что я любила, рушилось на моих глазах, и ни я, ни кто-либо другой, не мог это исправить.
Все пошло наперекосяк. Мне больше не казалось, что я делаю нечто правильное. Фаркас уверенно шел вперед: для него-то все было ясно и очевидно. Ему, конечно, тоже не все нравилось, но ему и в голову не приходило сомневаться в распоряжениях нового вождя. Гаррош нравился ему, как и многим другим. То, что наши дороги разойдутся, было лишь вопросом времени. Я не выдержала, когда мы вновь пришли в Ашенваль.
Шаманка замолчала: она всегда любила тихий сумрак древнего леса, пусть там и обитали чужие духи. Они не заслуживали того, что сотворили орки.
Зан’Дар, почувствовав ее замешательство, решительно потребовал:
- Продолжай.
- Проклятие – почему мы должны были уподобиться Альянсу, вторгшемуся в земли, которые им не принадлежали? Одно дело – сражаться за свой дом, другое – вторгаться в чужой, множа смерти и разрушения.
Тебе эти мысли кажутся глупыми? Глупыми и недостойными для той, кто так гордилась, что сражается под знаменами Орды. «Потому что мы можем» - говорил Фаркас. «Потому что нам нужна эта земля – значит, мы придем и возьмем ее».
Но я не понимала этого тогда, не понимаю этого и сейчас. И не хочу понимать. Наверное, я так и осталась наивной девчонкой...
- Дело не в понимании, дело в вере, - негромко отозвался Зан’Дар, - Фаркас понимал не больше тебя. Но он поверил своему Вождю, а значит, нашел оправдание его поступкам. В конце концов, Гаррош дал своему народу то, чего всегда ждали от Вождя – сильную руку и непоколебимую уверенность в победе.
- Лок-тар Огар, - троллиха невесело усмехнулась. – Я ведь понимаю это. Я понимаю, что Гаррош заслужил преданность и уважение орков. Он вел их там, в Нордсколе – ты сам мне рассказывал, через что прошли те, кто там побывал. Я понимаю – но принять не могу.
Поэтому – я не могла оставаться там. Я не хотела быть частью того, что теперь происходило в землях, которые я так любила. Не хотела заходить в Оргриммар, который ощерился стальными шипами, откуда ушло мое родное племя.
И я тоже ушла, а охотник не сказал мне больше ничего, он задал единственный вопрос: «И куда ты пойдешь?».
У меня не было ответа, мне лишь хотелось оказаться подальше. А потом я вспомнила. Альтеракские горы, Северные волки – клан Вождя, клан, знаки различия которого носил и сам Фаркас. Где еще мне было искать прошлое?
Еще одно безрассудство: пусть я умела сражаться, но никогда не была на поле боя. Я понятия не имела, чего стоят мои навыки в настоящем сражении, и плохо представляла себе всю военную машину. Но я не видела другой дороги.
По пути я заглянула в Каменор. И знаешь, что? Поселение, в котором я выросла, было сожжено и разграблено – когда я пришла туда, его как раз медленно восстанавливали. И снова Альянс, которые с какого-то черта испугались маленькой деревушки, где стражи-то толком никогда не было. Может быть, это был знак мне еще раз оглянуться назад, и подумать, _что_ я все-таки считаю неправильным. Но я уже не повернула. Напротив – теперь мне действительно виделся лишь один путь. Мне казалось, что если я не найду свое место на Альтераке, я уже нигде его не найду.
Несколько минут они оба молчали, прислушиваясь к шепоту ветра в высоких кронах. Далеко на востоке над острыми пиками гор небо окрашивалось в прозрачный рассветный пурпур.
- Как быстро заканчивается ночь, - задумчиво пробормотал Зан’Дар, словно в ответ на собственные мысли.
Тоамна оглянулась на начавший расправлять крылья рассвет.
- Когда заканчивается что-то хорошее, всегда кажется, что оно закончилось быстро, - тихо, скорее для себя самой произнесла девушка.
Повернулась к шаману, наклонив голову и прищурившись с озорной улыбкой.
- Кто я, Зан’Дар? Я разделила чужое прошлое, отказавшись от своего, а потом оказалось, что разделить чужое настоящее не могу. И даже здесь – это война Волков, а мне лишь может _казаться_, что я одна из них, - троллиха все так же улыбалась, и могло показаться, что все эти вопросы не так уж ее беспокоят. Рассвет зажигал на распущенных прядях, которые рассыпались по плечам и груди алые искры. - Даже зима, которая забрала у меня все сомнения, даже она закончилась. Будет следующая… но что принесет она?
- Я не знаю кто ты на самом деле. Хотя теперь я знаю, кем ты была, - он серьезно посмотрел на нее сквозь зыбкий рассветный полумрак, - Ты еще один беспомощный, потерявшийся ребенок этой войны. Ребенок, который ничего не знает ни о своем прошлом, ни о будущем. Но ты так молода, девочка. И твои духи по-прежнему поют.
Он крепко прижал ее к своей груди:
- Только не потеряй этого, Тоамна. Главное, не потеряй этого.

@темы: ролевка, WoW, литература, Зан'Дар

---

Not a single fuck was given this day

В одном черном-черном городе одна черная-черная организация под названием "Черный Дозор" творила свои черные-черные дела и распространяла черный-черный вирус, а также творила другие нечеловеческие ужасы с приставкой "черный". И противостоять ее господству мог только очень черный парень по имени Джеймс Хеллер, обладающий всеми задатками Черного Властелина.

Prototype 2, первые впечатления.
Я думаю, что главный герой второй части оказался негром не случайно. Если в игре столько раз повторяется слово "черный", ее рано или поздно просто обязаны были обвинить в расизме. Таким образом, чтобы хоть немного оправдаться перед общественностью, разработчики решили сменить сексапила-Мерсера на какую-то черную обезьянку. Ну да и ладно. Мы то знаем, что

спойлер

на самом деле внедрение черного парня было черным ответом Мерсера на черное господство "Черного Дозора".
Сюжет (по доброй традиции серии) является убогим придатком к общей крутости Мерсера (а сам Мерсер является плодом греховного слияния Альтаира и Пакстона Феттеля). Самого Алекса Мерсера нам, кстати, покажут в первых кадрах (не забудьте подрочить своевременно, в следующий раз он придет еще не скоро). По ходу дела выяснится, что

спойлер

Мерсер стал красить глаза, а еще он весьма щепетильно относится к форменной одежде своих последователей. "Хочешь быть со мной - одевай стильную куртку", примерно так скажет Мерсер своему новому черному поклоннику.
Поклонник, кстати, оказывается слегка туповат (и следует ли мне добавить сюда еще чуть-чуть расизма, или вы догадаетесь сами?). Он буквально за пару секунд меняет свою маниакальную ненависть к Мерсеру на какую-то даже... недоверчивую симпатию.
Ну а дальше вы попробуете найти хотя бы толику здравого сюжета, но, мой вам совет - расслабьтесь и не парьтесь. Сюжета в эту серию не завезли еще со времен первой части (хотя краткое содержание первой части, несомненно, порадует поклонников серии F.E.A.R. целой серией безыскусных копипаст). Злодеи будут очень злодейскими, у них будет тысячи таких же бессистемно злых миньонов с фразочками типа: "Я пришел сюда стрелять в людей, а не в сраных монстров, генерал!" И главный герой, конечно, будет усиленно помогать гражданским в районе Первой улицы, а потом так же самозабвенно их жрать в районе Второй.
Просто расслабьтесь и ждите, когда снова появится Мерсер.
И не забывайте наслаждаться общей тупостью НПЦ. А здесь они ну просто ФЕНОМЕНАЛЬНО тупые.
Я когда-то говорила, что в первом F.E.A.R. ИИ туповаты? Забудьте! В Prototype 2 их тупость прописана уже на программном уровне и является особой фичей игры.
Ну например. Военная зона. Стоят двое солдат, покуривают. Вдруг с верхушки небоскреба на них падает некто в форме их подразделения, поднимается, отряхивается, потом по вертикальной стене спокойненько забегает на соседний дом и скрывается.
И что?.. Да и все. У него же наша форма - он наш! Значит все ок! И вон, кстати, люди идут...
Ну или еще. Идет преследование злоумышленника. Вертолеты, танки и куча ребят с минометами окружают его в бедном квартале. Потом злоумышленник заходит за мусорный бачок, а через секунду из за этого же мусорного бачка выходит какой-то негрила в кожанке.
И что?.. Да все в поряяяядке, ребят! Он ушел!
Not a single fuck was given this day!

По ходу дела игра порадует нас целой серией тупых испытаний. Например, нужно закинуть некие бочки в мусорный контейнер под постоянным обстрелом двух десятков РПГ.
Ну а в целом... в целом это Прототип. Когда вы его покупали - вы уже знали, на что шли.

Heavy Rain, пройдено.
Так уж получается, что обличать плохое мне легче, чет петь дифирамбы хорошему.
А Heavy Rain, несомненно, заслуживает очень долгого и самозабвенного восхваления. Потому что игрушка и в самом деле - шедевр.
Не спешите бежать на rutracker, к моему великому сожалению, поиграть в эту игру смогут только обладатели PS3. Но если у вас уже есть PS3, если вы уважаете качественные сюжеты и нестандартные игры, но до сих пор еще не купили Heavy Rain - в магазин и срочно.
Heavy Rain - это не игра, а некий интерактивный кинематографический детектив-тире-триллер. Хотя мистики тут по большому счету нет. В отличие, например, от ближайшего PC аналога, игры Fahrenheit, (которая, к слову сказать, имеет три концовки, а Heavy Rain - где-то 18 вариаций окончания). И на наш вкус Heavy Rain в принципе гораздо более вменяем в плане сюжета.
Что касается сюжета. Весь сюжет построен вокруг личности таинственного маньяка - Мастера Оригами. В вашем распоряжении окажутся четыре героя, у каждого из которых есть свой резон найти убийцу. За героев нужно будет играть по очереди, и постепенно все сюжеты переплетутся в тугой узел и придут к некоему разрешению. Огромное количество волнительных, драматических и неожиданных сцен. Отличная, логичная и, вместе с тем, непредсказуемая концовка. Мы, кстати, так и не догадались до самого конца, кто убийца.
Особую изюминку игре придает контроллер Move. Можно и без него, но с ним - прикольнее. Я гарантирую вам, вы никогда не забудете ощущения от расстегивания лифчика вашей виртуальной подружки с помощью Move. Хотя, ради справедливости надо отметить, что Move работает не всегда прямо. Возможно, нам просто стоит покопаться в настройках. Но в этой игре от неверных движений ваших потных ладошек подчас зависит очень многое.
Итог: отличная игра с шикарным сюжетом, достойным кинематографического воплощения. Красивая графика, отличная операторская работа (или как это называется в компьютерных играх?), хорошая музыка... короче говоря, я не нахожу того, что в этой игре сделано хотя бы "на троечку". Удалось все без исключения.
И скорее всего, нам захочется переиграть еще как минимум разок.

“Mansions of Madness” – новая игра от создателей "Ужаса Аркхема", Fantasy Flight Games.
На выходных неожиданно приобрели эту игру, пока что полностью на английском (о русском переводе вроде бы задумываются, но, основываясь на опыте с "Ужасом Аркхема", ждать его следует не скоро).
Но, в целом, разобраться с игрой можно и без особого знания английского. Однако, я настоятельно советую найти и скачать перевод, ибо в этой игре очень важное значение имеет сюжетная составляющая. Именно из сюжета вы будете получать подсказки для получения улик и для прохождения сюжета.
“Mansions of Madness” - это детектив для 2-5 человек, вариантов карт и сюжетов имеется несколько, они выпадают случайно и, как правило, до самого конца вы будете пребывать в полном неведении относительно того, чем все кончится. Игра полностью отличается от "Ужаса Аркхема", хотя в “Mansions of Madness” переехали многие сыщики и предметы из "Аркхема".
Вот так выглядит поле:

Как видите, там присутствует карта поместья. Она не является стационарной, а меняется от сюжета к сюжету (кусочки-комнаты можно перекладывать в различном порядке, создавая разные карты). Еще там есть ФИГУРКИ! Очень красивые, качественные фигурки монстров, которые при особом желании можно даже покрасить.
В чем заключается задача игры? Для каждого сюжета она разная, а вариантов довольно много.
Игровые действия в “Mansions of Madness” завязаны на противостоянии сыщиков и Хранителя - некоего безликого антагониста данной игры. Роль антагониста берет на себя один из игроков. Он будет противостоять сыщикам с помощью ужаса, различных травм, козней и, конечно, монстров. Именно антагонист будет задавать сюжет и детективную интригу, которую придется распутать другим игрокам. Пи желании тут можно найти отдаленное сходство с D&D, однако, если вы не любите ролплеить или придумывать сюжеты, можете расслабиться - эта игра адаптирована как под ролевиков, так и под казуалов и будет одинакова интересна и тем, и другим.
Я уже подозреваю, что разработка карт и сюжетов под “Mansions of Madness” может стать отдельным жанром настольных развлечений.
Играть в игру можно и вдвоем, но чем больше народу - тем интереснее.
Несомненный плюс игры: правила для сыщиков гораздо проще правил для Хранителя. Если вы впервые играете в эту игру, опытный Хранитель сможет довольно легко ввести вас в курс дела. В принципе, правила “Mansions of Madness” несколько проще, чем правила "Аркхема", и если вы уже играли в "Аркхем", разобраться будет еще проще.
Таким образом, правила “Mansions of Madness” сможет легко понять любой настольщик с минимальным опытом. Тонкости придут позже, но основные правила вполне логичны и усвояемы.

Целый вечер Макс, как почетный Хранитель, разбирался с правилами (я их даже не читала ), а на следующий день мы разложили первую партию. Я люто продула моим любимым гангста-парнем с томми-ганом. А для следующей партии мы оба пробежали глазами перевод правил и игра пошла, как по маслу. Я довольно успешно двигалась по сюжету в лице Мусорщика Пита, но все-таки Хранитель срезал меня после второй улики. Карта оказалась слишком непродолжительной по времени, и в одно лицо я просто не успела распутать весь сюжет.
Больше всего мне понравилось разгадывать мини-игры головоломки, которые присутствуют в игре. А еще, конечно, литературные вставки! В игре множество мелких деталей, которые разнообразят игровой процесс.

Единственный недостаток данной игры: цена. Она немаленькая, однако - есть за что.
И совет всем, кто собирается приобрести “Mansions of Madness”: заранее прикупите пластиковую коробку с отделениями для мелких фишек. Их очень много, хотя пусть разнообразие вас не пугает - на деле все не так страшно, как кажется. Но удобная коробочка с парой десятков отделений все же будет очень полезной (оригинальная коробка для раздельного хранения фишек не предназначена).

@темы: игры

---

Ричард Адамс, "Обитатели холмов".

Слушайте, внезапно отличная книга! Почему она меня так зацепила? Да потому что в детстве меня ужасно перли всякие книги и фильмы про зверей, и особенно про путешествующих зверей. "101 далматинец" читали? Потрясающе, я до сих пор помню, как меня в детстве завораживала сцена про собачий телеграф (и, кстати говоря, ни в мультике, ни в фильме, не отразили в полной мере этого ощущения). Ну или помните, еще был фильм, где группа собак возвращалась домой, а главный у них был белый американский бульдог? О, как мне хотелось быть собакой после просмотра этого фильма! =)
А "Муми-тролль и комета"?.. Хоть и не про зверей, но шедевр этого жанра.

Короче говоря, прошло много лет, а это дело меня до сих пор очень сильно трогает, а потому книгу я прочла с удовольствием. "Обитатели холмов" это такой классический литературный квест про зверей. Книжка не такая простая, как кажется на первый взгляд. Мне ее дал почитать отец. Когда я спросила его, о чем книга, он сказал: "Ну это вроде бы для детей... но и не совсем для детей".
Сюжет построен так, что будет захватывать в любом возрасте (серьезно, несколько раз чуть не проехала станцию). Мысли там довольно неплохие и далеко не глупые. Атмосфера захватывает. Теперь я ясно понимаю: если бы я прочитала это лет 15 назад, я бы стала диким, яростным фанатом и ролплеила бы кролика.
Теперь хочу посмотреть мультик. Мне очень интересно, как там изобразили героев. Их, кстати, в книге довольно много (ну кролики, кто бы сомневался :Р), и у каждого довольно запоминающийся образ. Есть так и вовсе замечательные характеры, которые просто таки напрашиваются на визуальное воплощение.
И, кстати говоря, про героев. Некоторые моменты мне остро напомнили отношения внутри клана\гильдии. Очень четко подмечены психологические моменты взаимоотношений внутри группы людей (ну или, в данном случае, кроликов).
Короче говоря - рекомендую. Особенно тем, у кого есть младшие братишки, сестренки, племяшки и прочие детишки. Мне кажется, пойдет где-то лет от 10 и выше, зависит от ребенка.
Мы как раз тут недавно говорили о том, что не хватает хорошей литературы для детей и подростков. Так вот: эту книгу можно смело относить к хорошей детской литературе. Хотя, повторюсь, тетка 27-ми лет и мужик пенсионного возраста прочли с огромным удовольствием. Надо дать почитать ИК.

@темы: животные, литература

---

"Я нервничаю, я нервный." (с) Нейтон Эксплоужен.

Для меня любая поездка это прежде всего нервы. До того, как начнется отдых и впечатления, будет много нервов. И даже если всю работу за тебя делает турагенство, все равно будет паника. А уж если все делаешь сам, а уж если по нестандартным направлениям, а уж если посольство попадется с придурью...
Сейчас я с тоской смотрю на купоны в Чехию, в Италию и хрен еще знаешь куда, которые мне ежедневно падают в ящик. Easy and fun.
Не, надо собраться.

Кстати говоря, кому-нибудь приходилось решать такой вопрос: посольство требует для оформления визы подтверждение бронирования авиабилетов. Самое длительное бронирование авиабилетов для эконом-класса - 3 дня. Оформление визы, естественно, занимает гораздо больше времени. При этом само посольство предупреждает: билеты бронируйте, но не оплачивайте, можем и отказать.
Как наиболее грамотно решить эту ситуацию?
АПД. Решила вопрос. Хотя вариант тоже жопный. Бронь действительна до 6-го числа. Не оплачивая, ее можно распечатать и предоставить в посольство. 6-го числа нужно позвонить фирме, которая предоставила бронь, и попросить продлить бронь. Если время терпит и места еще есть - бронь продлевается. Если места заканчиваются, нужно либо оплатить билеты, либо отказаться от них. Как в данном случае отреагирует посольство я не знаю. Сомневаюсь, что они будут проверять. Но могут и проверить.
Короче говоря, когда оформляешься сам - начинай оформляться за два месяца. А лучше за три. =\

@темы: поток мыслей

---

Дом Стали: Прелюдия к революции. (отрывок №1)

Los Angeles 2100 by *AndreeWallin on deviantART



Этот кусок полностью мой ( Girhasha). Далее ожидается вмешательство Des-Azar.
Промежуточный отыгрыш между прошедшей и еще не начавшейся частью Мира Цвета Ночи. Полностью посвящен стальным.

Дес уговорил меня выкладывать это по кускам, мотивируя тем, что "никто ничего не поймет". А я думаю, что по кускам, что целиком, никто и так ничего не поймет. Стальные - весьма мозголомные ребята. У меня у самой извилины начинают болеть после написания всего этого. Но... тем не менее, я очень люблю эту линию. Хотя сюжет тут уходит в абсолютно нереальные фантастическо-метафизические ебеня, на самом деле проблемы у ребят вполне понятные. И да, почему-то они все время уходят в библейские темы, хотя, казалось бы - что тут общего?..

Часть четвертая (заключительная), часть третья, часть вторая, первая часть.


_________________________________________

За высокими, панорамными окнами вставало искусственное солнце. Она не видела его, но чувствовала тепло на кончиках пальцев, жадно прильнувших к стеклу.
Говорят, что в мире не осталось зрелищ, способных по красоте сравниться с восходом на куполах Сити. Инженеры Стали смоделировали его в самых мельчайших деталях, а неизвестный режиссер вдохнул в эту тщательную, искусную подделку, настоящую жизнь. Им, жителям купола, можно позавидовать: они могут наслаждаться небом, которое недоступно другим жителям города вот уже более четырехсот лет. Как жаль, что именно она, стоящая здесь и сейчас, в первом ряду на самом грандиозном спектакле, когда-либо созданным руками человека, не может его видеть.
Слепая. В мире, научившемся выращивать синтетических людей и вставлять в их головы электронные мозги. Невольная заложница недуга, вот уже более пятисот лет считающегося излечимым. Интересно, найдется среди ее собратьев хоть один, способный в полной мере разделить ее одиночество?
Однако, она никогда не считала свою слепоту проклятием. То, что другой назовет увечьем, она привыкла считать даром. Ее глаза не слепы, они лишь обращены - внутрь, в глубину иного мира. Мира, доступного отныне лишь ей одной, да еще Тому, Великому, что однажды создал его.

Где-то там – Каору точно знала это – ее ожидает восход иного мира, ее прекрасного мира Цифры.

Где-то там – Каору точно знала это – ее ожидает восход иного мира, ее прекрасного мира Цифры.
Мелодичная трель коммуникатора. Девушка едва заметно вздрогнула, словно негромкий звук вывел ее из забытья, и отозвалась.
- Принять. Я слушаю.
- Каору? Ты можешь приехать? – взволнованный голос принадлежит Джейсу, ее ассистенту… или помощнику, или секретарю, или технику. Как лучше назвать человека, который отвечает за тебя целиком и полностью, надежно охраняя бесценную игрушку Трибунала от окружающего ее мира, и прежде всего – от самой себя?
- Приеду, если пришлешь машину, - бесполезное уточнение. Джейс знает, что машина понадобится. Их город не приспособлен для таких, как она. Одинокой слепой девушке в одиночку вряд ли удастся добраться даже до ближайшей станции монорельса.
- Что-то серьезное, Джейс?
- Полагаю, что так. Приезжай, разберемся на месте, - его голос выдает волнение. Любой другой не почувствовал бы, но она, привыкшая читать эмоции не на лицах, а в чужих словах, знает это наверняка.
- Хорошо, я буду готова через пять минут.
Такое случается редко. В ее огромной пустой квартире, в этой прекрасной клетке, что обустроил для нее Трибунал, установлен мощный коннектор, наилучший из тех, что можно достать за деньги. Для обычной работы его вполне хватает. Но для особых заданий – тех, ради которых и предназначались ее способности – годились только громоздкие умные монстры, что Трибунал ревниво хранил в своих недрах для собственных нужд. Старые добрые коннекторы. Каору верила, что где-то на их сверкающих боках все еще можно найти следы краски и их старый логотип – спрут, простерший свои щупальца над тонкими буквами SQUID.
Коннекторы. Четыре рабочих машины, все еще безотказных, хотя единовременно в работе теперь находится только одна. Четыре машины для четырех «спрутов»: Птица, Фантом, Маска (о, как же все-таки их старые позывные напоминают клички супергероев!). И еще Шоггот. Шоггот, который всегда немного отличался от остальных, был чуточку сильнее, чуточку надменнее, чуточку выше их всех. Если кому-то из них и стоило выжить, так это ему: в конце концов, не будь его, не было бы и Стали. Той Стали, к которой все они привыкли.
Сначала Птица, потом Фантом, ее брат. Почти через двенадцать лет Шоггот. Из всех четверых спрутов осталась только она одна. Единственное существо в этом городе, все еще носящее в своей голове драгоценную полоску кремния, Чип-2, и, по нелепой случайности – самая слабая из всех четверых.
У Трибунала не было выбора: программа SQUID была официально свернута, однако, отказаться от ценных наработок стальные так и не смогли. Не так-то просто добровольно перечеркнуть собственное будущее, пусть даже оно явилось слишком рано, задолго до предназначенного ему часа. В лице Каору Кин, Маски, единственного выжившего члена отряда спрутов, программа SQUID продолжалась.


- Ты сегодня рассеянна, - голос Джейса доносится до нее из другого мира. Она в Сети, но слышит его слова отчетливо, так, словно техник находится за ее плечом.
- Не выспалась, - коротко отозвалась она, - Дурные сны.
- Вот как?.. – неловкое молчание, - Всегда хотел узнать, как ты видишь сны.
- Как и все люди, я полагаю, - она улыбается, но он там, в другом мире, конечно, не чувствует этого. Джейс смущен:
- Я имею в виду, ну… что ты видишь там, во сне, если наяву не видишь ничего.
- Ты хочешь знать, как слепые могут видеть сны? – и снова улыбка, - Но я не слепа. Я никогда не видела твоего мира, но я отчетливо вижу Сеть. Когда я сплю, мне снится Она.
С той стороны долгое молчание, затем тягостный вздох.
- Хотел бы я знать, как ты видишь.
- Увы, Джейс. Я не могу описать Ее. Это все равно как… как пытаться объяснить незрячему, что такое звезды.
- Откуда ты знаешь о звездах? В нашем мире уже четыреста лет как забыли, как они выглядят.
- Здесь бывают звезды. Если Он того пожелает.
- О, Цифра, сколько бы я отдал за эту чудесную штучку у тебя в голове! Ты и сама не понимаешь, каким сокровищем обладаешь, Каору! Будь у меня такой чип я, наверное, тоже смог бы видеть Сеть такой, какой видит ее Домен. Какой видишь ее ты. Но что вижу я? Лишь строчки кода и никаких звезд, - Джейс на мгновение замолчал, - Послушай, быть может, ты все-таки расскажешь мне о них? Ну, о звездах.
- Как-нибудь, если будет время, - рассеянно отозвалась девушка.


«Строчки кода и никаких звезд».
Каждый видит Сеть по-своему. Для Каору она полна полутонов и вздохов, мерцающих цветов и, конечно, запахов. Сотни, тысячи, миллионы ароматов, составляющих картину ее мира.
Для простого техника из Трибунала Сеть – лишь строки бесконечных знаков, за которыми столь же безликие нули и единицы.
Для него Сеть – это лабиринт, затерянный во льдах. Здесь он живет, одержимый ненавистью и страхом, здесь он хранит свои странные, похожие на тягучие колебания струн, мысли. Странное существо, то ли паразит, то ли шедевр эволюции. Здесь его дом, темный, пугающий своей извращенной, чуждой человеческому взгляду, красотой. Здесь тоже бывают звезды, но далеко, в бездонных дырах-колодцах над головой.
Для каждого Сеть своя, для каждого она сочиняет свою странную, прекрасную, иногда страшную, сказку. И только Домен, ее Бог, видит Сеть такой, какова она на самом деле.
Домен, да еще тот, другой. Ложный божок, которому он с некоторых пор служит.
- Строчки кода и никаких звезд, - негромко повторил Мерсер, - Мне нравится. Он сам это придумал или ты подсказал, Янг?
- Я почти не вмешиваюсь, - отозвался киборг, - Как ты и учил. Они не должны догадаться, что я все еще жив. Что я до сих пор в Сети.
Он скорее почувствовал, чем услышал, довольный смешок мутанта:
- Все верно. Они все еще не осознают, насколько это реально. И нам это на руку, - короткое молчание и снова его негромкий, насмешливый голос, - Сколько лет прошло с тех пор, как я наглядно доказал им мою теорию? Десять? Двенадцать?.. Имея подобные доказательства и столь долгий срок, чтобы их осознать, уверовать мог бы и самый твердолобый идиот.
- Они поверили, - педантично поправил Янг, - У них просто не осталось другого выбора, после того, как ты наглядно доказал им, что разум может существовать в Сети отдельно от тела. Это открытие перевернуло все теории Трибунала, но они поверили. Вот только они до сих пор не понимают _как_ такое возможно.
- В наших же интересах, чтобы они не понимали этого как можно дольше. А потому – работай, Янг. Работай и постарайся не выдать себя.
Мерсер отключился, и вокруг него снова воцарилась гудящая, трепещущая тишина Сети.
…и никаких звезд.


Анхель Янг, тот, кого раньше называли Шогготом, тысячу раз задавал себе этот вопрос: как видит Сеть Никон Мерсер? Как этот маленький злой гений на самом деле видит Ее? Он пробовал расспрашивать мутанта, но каждый раз получал ответ, до странности похожий на тот, что дала Каору своему технику: «Нельзя объяснить это тому, кто слеп».
Анхель и вправду не мог Ее видеть. Никто из них, пользователей, этого _не мог_, и только Домен и Мерсер могли. Первый – в силу своего предназначения, второй – по чистой случайности, из-за счастливого совпадения, ошибки природы, странным образом изменившей код его генома.
То, что сам Анхель и большинство других пользователей считали Сетью, на самом деле было ничем иным, как иллюзией, попыткой мозга адаптироваться к непривычным для него условиям. И какие бы формы эти иллюзия не принимала: реальные или фантастические, абстрактные или числовые, но все же она оставалась только фальшивкой, имитацией. Такие, как он, могут изменять иллюзию и управлять Сетью. Такая власть кружит голову и заставляет поверить в собственное могущество, но у нее есть и обратная сторона. Именно это красочное, живое наваждение над которым, как казалось Шогготу, он имеет полную власть, мешает ему смотреть вглубь вещей - в Цифру. Он всегда плавал на поверхности, не имея возможности заглянуть сквозь толщу осязаемых мыслеобразов, и дальше, сквозь строки кода – вглубь. И хотя Анхель любил Сеть больше всего на свете, он никогда не был способен осознать ее до конца.
Поэтому он, Шоггот, лишь один из пользователей Сети, а Мерсер – ее бог.
Мерсер видит Сеть такой, какова она есть, он заглядывает глубже, чем простирается сама Цифра – там, где есть он, уже не нужны ни числа, ни символы. Он смотрит туда, где существуют лишь чистые импульсы, мчащиеся по проводам и нервным волокнам. Мозг обычного человека не способен проникнуть на этот уровень, так же как не способен осознать бесконечность. Мерсер словно обладал неким дополнительным, не свойственным роду людскому, чувством: он понимал Сеть и видел ее изнутри, без помощи образов или знаков. Возможно, это тоже была своего рода иллюзия, но все же, намного более тонкая и живая, чем у кого бы то ни было.
Подобным чувством помимо Мерсера обладал только Домен. Но Домен получил его через долгий цикл перерождений, через опыт, накопленный его предшественниками. Мерсер же обрел свой дар за счет счастливого совпадения, мутации, которая может случиться, быть может, лишь раз в миллион лет… или не случиться никогда.
Из размышлении его вывел короткий импульс, прошедший через сознание. Это Шоггот подает ему сигнал: смотри в оба.
Каору – Маска – вошла в Сеть. Она не видела его, притаившегося в темных щелях и трещинах, растекшегося, как тягучая слизь, меж углов и узлов своего диковинного мира. Возможно, она не видела его еще и потому, что в прекрасной Сети Маски не было места для молчаливого и злобного существа, вроде Шоггота.
Она была восхитительна. Легкое облако ароматов: древесная кора, нагретая солнцем, жаркие плоды, упавшие в траву, цветы, покорно клонящие свои головки в предчувствии полуденного зноя. Сама не замечая того, она воспроизводила запахи и ощущения давно ушедшего мира. Она выдумывала или собирала их, трепетно, по обрывкам и лоскуткам, а после складывала в уголках своей памяти, чтобы после извлечь на свет, как необыкновенное платье с самым прекрасным в мире шлейфом. Облаченная в свое одеяние, она летела, бесплотная и легкая, как шелковая нить. Если бы не ее запахи и не эта гладкая, полупрозрачная маска, точь-в-точь повторявшая контуры ее изящного лица, Анхель и вовсе потерял бы Каору в хитросплетении кода.
К счастью, у него был Шоггот, его чуткая и умелая ищейка. Достаточно было обратиться к сознанию существа, чтобы увидеть полную картину Сети его глазами. Обманчивая бесплотность девушки не могли запутать Шоггота-охотника: для него Маска была очевидной добычей.
Мысленный приказ-импульс: следуй за ней. Не показывай себя. И в следующее мгновение вся гигантская, темная масса, бесформенное переплетение материй и форм, размазанная по телу Сети, пришла в движение. Шоггот последовал за своей добычей, без особых усилий увлекая за собой Анхеля.


- Что мы ищем? – Маска следовала по заданному маршруту, легко скользя по магистралям Сети. Метки для нее выставлял Джейс.
- Все тот же неуловимый вирус, - немедленно отозвался техник, - Они называют его так, хотя я полагаю, что здесь мы имеем дело с чем-то похуже.
- Ты хочешь сказать?.. – легкое тревожное изменение в ее мыслях мгновенно повлияло на весь спектр ароматов, окружавших девушку. В безмятежном, разморенном солнцем спокойствии, прорезались острые, напряженны нотки.
- Да, подозревают очередного непрошенного гостя. Возможно, это паразитирующее сознание.
Джейс не слышит ее запахов. Да если бы и слышал, то вряд ли сумел бы истолковать: он не чувствует теми категориями, которыми чувствует она. Чтобы начать понимать Маску, нужно проработать с ней в Сети, бок о бок, несколько лет подряд.
Маска преобразовывает свои эмоции в ароматы: для нее это неосознанный процесс, своего рода особый эмоциональный язык, на котором она изъясняется. Сейчас ее эмоции - это горький запах цитруса и влажная земля. Капли приторного, липкого сока падают в почву, порождая причудливое сочетание ароматов, одновременно притягательное и… тревожное. Еще немного и запах земли сменяется на битумный, тяжелый запах асфальта. Беспокойные и не самые приятные воспоминания.
- Где его в последний раз видели? – голос Каору не выдает ее волнения, но тому, кто идет по ее следам, кто внимательно слушает отголоски ее ароматов, ясно, что она тревожится.
- Я отмечу этот квадрат. Ты уже почти на месте.
- Поняла тебя.
Горький сок шипит и пенится, выгорая на раскаленном асфальте. Смятение.
- Но это же тот самый квадрат…
- Ты что-то сказала, Каору?
- Я узнаю это место.
- Ты уверена?
- Уверена.
Где-то там, по другую сторону мира, Джейс пристально вглядывается в мониторы. Что особенного в этом месте, что она увидела в нем? Квадрат как квадрат. Пара некрупных узлов, краешек магистрали, несколько массивов. О чем этот заурядный клочок Сети мог напомнить Каору?
- Ты видела его раньше? Где?
Несколько секунд Каору молчит. Запах горечи пощипывает ноздри.
- Во сне, - наконец, отвечает девушка, - В одном из своих снов.
Только там, во сне, все выглядело по-другому. Иное небо, иной свет и там, внутри массива, если она попытается открыть его, окажутся не упорядоченные хранилища информации, а черное, истекающее слизью родовое гнездо.
Резкий, смолистый запах. Если бы то существо, что жило здесь, могло пахнуть, оно бы пахло именно так. Она придала ему это свойство, _она_ захотела, чтобы оно источало этот запах. Аромат страха и трепета со сладковатым привкусом родильных вод.
- Что там, внутри массива, Каору? – озабоченный и нетерпеливый голос Джейса.
- Я не знаю… я… у меня плохое предчувствие.
- Нужно проверить. Не бойся, если что, я вытащу тебя.
- Не могу, Джейс… нет… не могу…
Темное нутро шевелится, сплетается тысячей влажных щупалец-ртов, что уже тянутся к ней, источая свою гадкую, приторную вонь. А среди этой шевелящейся, блестящей массы, жестокая ухмылка и глаза, блестящие из тени.
Мысль и приказ: «Открывай».
- Открывай! – отрывисто произносит Джейс.
Каору медленно тянется к массиву, заставляя его двери расступиться перед ней.
Внутри – лишь ровные, одинаковые блоки информации и бледный, холодный свет.
- О, Цифра…
- Вот видишь, там не могло быть ничего страшного. Я на всякий случай подключу программу и заставлю ее хорошенько прочесать тут все, а ты пока двигайся дальше.
Запахи медленно отступают, оставляя ее наедине с ровным, стерильным пространством массива. Здесь нет и не могло никого быть. Это только галлюцинация, сон, бред. Она должна обратиться с этим к штатному психологу, в конце концов, это его работа – вправлять им мозги. Но что если… что если на этот раз это не простой нервный срыв. Бедняга Анхель тоже бредил чем-то подобным – как раз перед тем, как впутался в это странное дело с удушенным парнем. Как раз перед тем, как его сочли невменяемым и перезагрузили.
Что если у нее все то же самое? Что если ее тоже следует «перезагрузить»?.. Нет, не получится: ведь у нее, в отличие от Анхеля, живой мозг. С ней не станут возиться так, как с ним, в случае чего ее просто отправят в психушку и прикроют, наконец-то, многострадальный проект SQUID.
А жаль. Сейчас она не отказалась бы все забыть и начать сначала. Но если она забудет, то что же останется? Никаких воспоминаний, никаких лиц, ни единого знакомого запаха.
Нет уж. Пусть лучше кровь и битум, пусть лучше щупальца и рты. Ведь она наверняка знает, что там, в ее снах, ее поджидает не обычный вирус. Это существо не поглотит ее, кого угодно – но только не ее. Так зачем ей бояться?..

@темы: ФРПГ, ролевка, литература, Дом Стали

---

Лето таки! Фпиред к плите!
Давай уже гони скорее, кончается же.

@темы: омномном

---

Самое ужасное в том, что мне не с кем обсудить прочитанное. Так уж получается, что полностью удовлетворить мою тягу к такого рода общению могут только три человека:
- Макс. Потому что мы читаем одни и те же книги, наши мысли достаточно созвучны, хотя, определенно, у нас есть различия в восприятии. Не все он чувствует так, как я. Не все я понимаю так, как он. Но это скорее плюс, чем минус: в споре рождается истина. И да, Макс бесится, что я быстро забываю то, что прочитала. Не все, а именно конкретные детали. Характерный диалог: "Надо обсудить скорее, пока ты не забыла".
- ИК. Потому что ИК авторитет, ИК учитель литературы и, само собой, начитанный и интересный человек. К тому же, у нее очень правильное "учительское" восприятие вопроса. Она в некотором роде литературный идеалист - а общение с идеалистами всегда благотворно влияют на твое восприятие. Но, помимо прочего, ИК человек, который всегда готов к дискуссии, к тому же, она довольно тонкий тролль. Не стремится переубедить человека в его мнении, но стремится понять его - видимо, исходя из своих учительских интересов. Интересно слушать, когда она говорит. Однако, как профессиональный провокатор, она чаще заставляет говорить тебя. Она может читать практически все - просто ради того, чтобы знать, чем живут ее ученики. Хотя сейчас они живут, конечно, черт знает чем...
Кстати говоря, она вполне благодушно относится к Фраю и Панову.
- Отец. Потому что более начитанного человека, чем мой отец, я не знаю. Но он, в отличие от ИК, готов воспринимать более широкий диапазон литературы. Ему я могу дать что-то неоднозначное, он может адекватно оценить что-нибудь типа Дивова, хотя у ИК этот стиль вызовет мгновенный вынос мозга. В своей оценке он всегда ориентируется только на свое субъективное восприятие, то есть само понятие "авторитет" для него не является определяющим. Ему нравится далеко не все, что нравится нам с Максом. Но он, например, разделяет наше восхищение Азимовым - не только как писателем, но и как невероятно образованным человеком с широчайшим кругом знаний и интересов.
Отец для меня - пример и авторитет, но по уровню восприятия Макс все-таки ближе.
Кстати, было любопытно, когда ИК и отец познакомились у нас на свадьбе. Когда они выяснили, что у них обоих любимая книга - это "Война и мир", они просто залипли друг около друга и не разлипали до конца вечера.


Так что отсутствие секса или пустая постель по ночам - это далеко не самое ужасное. Хуже, когда ты переполнен мыслями и идеями, но рядом нет человека, который способен их полностью понять и разделить.

@темы: поток мыслей

---

Имуи.

Имуи или Иму. Огненный дух, явился... да полагаю, что из портала в мир снов и явился. (Полноценная история и хороший фотосет будут позже).



Портал-то открылся, и гости с той стороны все-таки залетают. Чего только не случается в эту странную ночь.
Имуи спит днем и бодрствует ночью, охраняя жилище, в котором поселился. Его добыча, это странные создания, путешествующие сквозь зеркала, углы и щели.
Имуи не просто существо, но глаза и уши дома, он сам по себе, и в тоже время - он часть большого, единого организма, дух, привязавшийся к этим стенам.

Пока что не доделала его жердочку, а потому позирует на настольной лампе.





Масштаб:

@темы: Извне, куклы

---

Вот не смотря на все, я считаю, что отдавать себя чужому миру - это не айс.
Даже не так. Этот мир мне не чужой, но он явно и не мой тоже. Потому что строится не лично мною и даже не моими единомышленниками, а командой коммерчески заинтересованных лиц. И да, они отличная команда, но у них своя колокольня и свои мотивы. Кое-что им удается просто великолепно, безусловно, кое-что просто не имеет конкуренции в своем сегменте. Искренне желаю Близзардам куска хлеба с икоркой! Но принимать их правила, вникать в откровенный бред только потому, что Они так сказали, потому что Великий и Ужасный ЛОР так повелел, я не хочу.
Вот почему для меня отыгрыши по ВоВ - это такая ролевая расслабуха. Ты никому ничего не должен (да, это моя любимая мантра), ты просто графоманишь и тебе это нравится.
Но влезать в предложенные узкие штанишки я не хочу, и уж тем более худеть ради того, чтобы они застегнулись на моем благословенном пузе, я не стану. Когда мы позвали Деса помочь нам с "Дорогой в пустыне", он эти штанишки стал яростно драть по швам, и в итоге у нас остались только замыленные шортики Халка - и это хорошо. Нам было весело, а в остальном - мы никому ничего.

Далее я начала писать длинный и пространный пост о том, почему свое, родное - это хорошо, а чужое - бяка. И поняла, что превращаюсь в одного из тех теоретиков от ролплея, которые больше чешут языком, обсасывая по тысячному разу всем известные образы и ситуации.
Так что нахрен все это, уж лучше я пойду попробую что-нибудь написать. Текст и картинки - это хорошо, это правильно. Все остальное - только бесполезное словоблудие.

@темы: ФРПГ, поток мыслей, ролевка, WoW

---

Ну что же, вчера мы с Имуи чудесно отметили праздник. Парень прекрасно чувствует себя на пальце, а как он в темноте этими своими эпоксидными глазками сверкает: чисто глаза кота, когда он лука нанюхается. Все таки он явно не добрячок, есть в нем что-то зловещее =) И заметка на будущее: надо какую-то безделушку готовить к следующему разу, а то жалко целую чайную ложку прекраснейшего Crystal Resin выкидывать за просто так. Ну хоть листик что ли залить, я не знаю.
Амулет я ему еще на шею хотела. Сделать - сделаю, а там посмотрю, нужен ли он вообще.
А вообще вчера полночи кот скакал, как заведенный. Я подозреваю, что его возбудили мошки, которые слетелись над подтухшим нектарином. Но ради такого случая сделаем вид, что это МАААААГИЯ.

Сфотографирую вечерком. Рабочие фотографии, нормальный фотосет только после приезда Макса. Разобрать лайтбокс я смогу, а вот собрать его обратно - этим должен заниматься исключительно мужчина.

Сегодня уборка, с завтрашнего дня начинаю домучивать The Elder Thing. (И кто-то должен мне цветы).

@темы: поток мыслей

---

Бухие реплики.

Я пьянь. Была на фуршете в посольстве Польши, где мы вроде как должны были общаться с деловыми партнерами, которые нам поставляют упаковку. А так как директор с начала недели в отпуске, послали совершенно левых людей - меня и технолога. Блин, у нас даже визиток не было. У нас все спрашивают: "А у вас есть визитки?", а мы, блин: "Нет, нету". Это жепь, товарищи. Два идиота.

Пьяное бормотание...

Зато пожрали знатно, закуски просто отличные, особенно с кабачком, даааа (а горячего мне так и не досталось ).
Закуска с кабачком выглядела как:
В кружочке _сырого_ кабачка с донышком было накрошено:
- болгарский перец,
- зеленый горошек,
- свежий огурец, натертый на терке,
- сельдерей зеленый (немного),
- кислое яблоко,
- и приправлено, видимо, майянезиком.
- И сверху креведко лежит.
Очень вкусная летняя закуска была.
И два бокала чилийского выносят просто на раз. И как-то Гибсон под это дело в метро идет просто на ура.
Так вот. Когда я по долгу службы бываю на всяких таких мероприятиях, как правило, на выставках, мне всегда в голову приходит пара Джейден\Карвен. А почему? А потому что я себя чувствую на таких тусовках явно не в своей тарелке. А в их лице у меня появляется своего рода защитная маска. Да, Джейден умеет и _любит_ вариться в этом котле. Ей это нравится, пожалуй, даже больше, чем Варду.
А еще ее просто дико прет от того, что ее трахает собственный директор. Мне это тоже нравится - со стороны. Есть что-то невообразимо прекрасное во всех этих дорогих машинах, накрахмаленных рубашках, шелковых галстуках, в лощеном Варде, в его бронзовых волосах, которые смотрятся совершенно сногсшибательно на фоне строгого делового костюма. Я понимаю, почему ей это нравится. Я безумно завидую ей. Я люблю описывать всю эту эстетику крутого бизнеса. (И как жаль, что все это закончится.)
Но хочу ли я получить все тоже самое в реале? Неа. Черт, меня и так все охрененно устраивает, мне ничего больше не нужно. Только позвони, блеать, избей капитана и отожми его гребанную мобилу!

А сейчас я попробую привести себя в порядок, жахнуть адреналинчика, и отметить эту долбанную ночь.
Сеанс эксгибиоционизма окончен.

ЗЫ. Сперла буклетов. Надо съездить в Польшу.
ЗЫЫ. Когда я пьяная я очень много говорю, из меня можно вытянуть все, что угодно.

@темы: поток мыслей

---

Through Dawn Mist by *wyldraven on deviantART



Когда сизые туманы лягут на поля и оденется золотом и пурпуром горькая медянка, серая кобылица явится к ручью. Она будет слизывать росу с молодых трав, ты же будь рядом, смотри и слушай внимательно. В ее гриве свили гнездо проворные ящерицы: если попробуешь ухватит жесткий волос, они укусят тебя за пальцы. В ее хвосте заплетены ленты-змеи: если захочешь удержать кобылицу, они выскользнут из рук, а после ужалят. В ее очах блестит февральский лед: если посмотришь в них, не сможешь вернуться назад.
Не держись за гриву. Не пытайся поймать ее за хвост. Не смотри в глаза.
Если твое тело проворно, а рука тверда, ты успеешь вспрыгнуть на крутой загривок до того, как серая кобылица растопчет тебя. А уж если вспрыгнул - скачи, скачи до тех пор, пока один из вас не рухнет на землю, опьяненный ветром, одуревший от дыма летних костров.
Испей хмельного вина. Танцуй. Сегодня Исис заплела молодые лозы в свои косы, сегодня Безумная будет танцевать рядом с тобой.

И помни: возвращайся, как только прокричит ворон.

Сегодня та самая ночь, до.
Шабаш, это наверное, единственный обычай, который сохранился Мире Цвета Ночи с еще доимперских времен и до "наших" дней. Три раза в год - в середине лета, в середине зимы, и осенью, во время сбора урожая. Так что все они, все наши там побывали. Инфа.

@темы: ФРПГ, ролевка, шаманское музло, Путь ворона скрывается во мгле

---

---

Кому как, а мне вечер делают эти ребята.





Макс был прав (да я, впрочем, и сама это знала) - физические упражнения прекрасно прочищают мозги. Утром было хреново, а щас даже и хорошо.
"Дороги" - не самая осмысленная в мире песня, но если ехать под нее по берегу озера, и чтобы ветер в ноздри, получается неплохо. А про что песня "Что ты знаешь" мне кто-нибудь объяснит? И половина, блеать, остальных новых песен. Странный альбом, короче. Я сначала думала: что за дурацкое название? А название-то в самую точку, йомайо.
Pet Shop Boys рулят полюбас.

@темы: куклы

---

Не, решила я Иму не отдавать. Он отлично сидит у меня на пальце, он заточен, как амулет именно для нашего дома. Я даже место для него отличное придумала. Я когда на его рожу смотрю, мне радостно становится, хочется его в ладонях держать. Он веселе, тепле, приятне.

И я почти что придумала историю для него, когда я сижу и над ним пыхчу, она лениво вползает мне в голову. Надо мне только Макса, чтобы окончательно определиться с сюжетом и с композицией.
Короче пойду покатаюсь, а по пути затарюсь адреналинчиком. Надо сегодня его дошкурить и завтра начать красить. Вставлять ключевой элемент я решила в Ту-Самую-Ночь, что символично и вообще мило. Иму - огненное создание, ему положено пробуждаться в самой середине лета.

@темы: куклы

---

Voices Of The Loon (National Audubon Society, 1980)

Исландцам и гавийцам посвящается.

Источник.

Один из самых пугающих и завораживающих звуков дикой природы, крик гагары. Голоса призраков, мечущихся над холодными северными волнами. Тоскливые, безумные - и прекрасные голоса.
В архиве есть обложка альбома, где находится список треков с описанием всех вариаций голоса гагары. Сторона А - это примерно то же самое, но зачитанное неким англоговорящим дяденькой. Сторона Б - это, собственно, все треки, упакованные в одну большую дорожку.
Треклист выглядит так:
1. Introduction 18:28
2. Chorus From a Distant Lake 4:03
3. Tremelo Duet 2:22
4. Wail Duet 1:43
5. Border Confrontation 2:05
6. Wails With Morning Songbird Chorus 3:27
7. Tremolos While Running 2:00
8. Wails During a Thunderstorm 2:56
9. Coyotes Calling With Loons 3:18
10. Northwoods Chorus

Пример:



ссылка на .zip

@темы: животные, шаманское музло

---

В черновиках валялось.

Гырхаша (15:29) :
Я подумала о том, как люди трахаются в условиях казармы и вспомнила "Чужак в стране чужой".
Alien (15:30) :
почему ты вдруг об этом подумала? и почему вдруг тут эта книга?
Гырхаша (15:32) :
ну блин, вот они договорились, что они теперь будут при случае трахаться. А где им трахаться? Живут в казарме. Тихонько ночью, чтобы народу спать не мешать, кому в бой завтра. И все в курсе, что они трахаются. Потому что сами там перепихон устраивают при случае. И все спят вокруг, или там в картишки играют, и при этом делают вид, что не видят, как двое там в уголке кувыркаются... Типа такое у них взаимопонимание. Грокнули желание товарищей потрахаться.
Гырхаша (15:33) :
Суть - отвратительный студенческий перепихон всей общагой. Но надо описать возвышенно и романтично.
Alien (15:34) :
чет какие-то особо понимающие и грокающие вояки выходят
Гырхаша (15:35) :
а как ты думаешь? У них там бабы в строю. Начнешь сыпать грязными комментами - по ебалу ннна!
Alien (15:36) :
как-то в такой схеме не чувствуется орочьего духа...как-то это по-слюнтяйски, по-марсиански
Гырхаша (15:36) :
ну с одной стороны да... но как оркам поступить в таком случае?
Alien (15:37) :
вообще в варике не очень прописаны взаимоотношения полов в орчьей и других расах
Гырхаша (15:39) :
Ну я так представляю с общечеловеческих позиций. Если тебе повезло и ты в казарме в уголке мнешь санитарку, то друзья должны тебя прикрыть. Потому что завтра всем помирать, в т.ч. и санитарке, и надо совесть иметь. Да и вообще: в казарме никакого личного пространства, все это понимают и входят в положение.
Я хз как это у орков.
Alien (15:40) :
можно не зажиматься в стенах казармы, пусть не очень удобно и отнимает силы перед боем, зато не противоречит орочьему духу. Пусть в уголке гномы людишек мнут
Гырхаша (15:43) :
так это если лето. А тут зима, жопу отморозишь. К тому же времени нет, встал, подрался, пожрал, полечил, пошел спать, чпокнул бабу, уснул.
Мне кажется, что они зажимаются в углу, но просто для орков это нормальное зрелище: "Кто-то ебется в углу!.. О, люди идут."
Alien (15:44) :
не знаю. не по-орочьи. нормально, что они не обращают внимание, не нормально что они сдерживаются
Гырхаша (15:45) :
Там была красочка - что он сдерживался не потому, что стыдно, а потому что люди спят, им в бой завтра Ж))
Alien (15:46) :
да понятно, но я про это и говорю
Гырхаша (15:47) :
не ну а чо орки спать не хотят?
К тому же в этом есть легкий налет БДСМ: зажать бабе рот, мордой в матрас - а потом молча оттрахать!

@темы: поток мыслей, WoW

---

Немного уличной исландской магии

Напоминаю, что летнее солнцестояние в 2012 году состоится! А конкретно: 20 июня 23ч.09м. по Гринвичу (21 июня 2ч. 09м. по Москве).
Прекрасный день для того, чтобы сотворить немного уличной исландской магии.
Гальдраставы (англ. Galdrastafir) — магические руноподобные знаки, появившиеся в эпоху раннего Средневековья в Исландии. Представляют собой несколько, или множество переплетенных рун, нередко сильно стилизованных. На данный момент являются самым малоизученным разделом северной магии. И далее в Википедию...



"Draumstafir" или "Dreamstaves". На русский переводить не знаю как. Посохи снов? Пусть будет так.
Инструкция к пользованию:
Carve these on silver or white leather on Midsummer's Night. Sleep on them and you will dream what you desire when the sun is close to the horizon.
И на русском:
Вырежьте эти знаки на серебре или на белой коже в ночь летнего солнцестояния. Спите на них, и вам приснится то, чего вы страстно желаете, причем в тот момент, когда солнце приближается к горизонту (здесь спорный момент, ибо в тех широтах в начале июля закат случается в полночь, а рассвет уже в 3 утра. Так что надо пробовать).

Если у вас есть интересные ссылки на тему предстоящей ночи, а также какая-нибудь информация по поводу ритуалов и уличной магии - смело делитесь, с удовольствием почитаю и по возможности попробую. =)

---

Тоамна и Зан'Дар, пока без названия. Отрывок девятый.

Swamp by ~cRobin on deviantART

Совместно с  Altavista

А потом мы поняли, что в Долине Альтерака тоже должно быть лето. Его не может не быть: если есть деревья, если есть животные, то существует и время года, когда все живое может размножаться, расти и набираться сил на будущую зиму. И тут как-то очень логично и изящно подошло и обоснование: так почему все-таки мы представляем долину только голой и заснеженной? Все объясняется очень просто...


Долгие месяцы снега и льда подходили к концу. Солнце все чаще выглядывало из-за обледенелых пиков, пробуждая к жизни несмелые, бледные ростки, что ждали своего часа под снегом всю эту долгую, суровую зиму. Всего несколько месяцев на то, чтобы ожить, отряхнуться от стужи, расцвести. Всего несколько недолгих недель изобилия, чтобы произвести на свет потомство и успеть запастись силами для новой зимы. Торопиться, спешить, чтобы ожить и задышать, до остатка выплеснуть силы, накопленные за зиму.
Короткое лето Альтерака предвещало беспокойную пору для большинства обитателей долины: все живое, что цвело, росло, ступало по талому снегу и охотилось в молодых зарослях, готовилось начать новый цикл. Всеобщее волнение не коснулось только людей.
В эти дни Волки, равно как и Стражи, были заняты последними хлопотами, перед наступлением лета. Смазывались, чистились, и бережно укрывались до будущей зимы осадные механизмы. Оружие и доспехи убирали в сухие, набитые соломой и тряпьем, ящики. Животные уходили на летние пастбища, оставались лишь те немногие, кому предстояло поддерживать маленький резерв армии Северных Волков. Не дожидаясь весенней распутицы, отбывали обозы, увозящие с Альтерака последних наемников, работников, мастеров. До будущей зимы.

Пока природа на все голоса воспевала жизнь, военные гарнизоны медленно погружались в спячку. Начинались долгие дни безделья и скуки.

Пока природа на все голоса воспевала жизнь, военные гарнизоны медленно погружались в спячку. Начинались долгие дни безделья и скуки.
- Ненавижу лето, - Джотек в очередной раз утер прохудившийся нос, - Хоть бы раз заболел зимой. А весной и летом – всегда привяжется какая-нибудь зараза.
- Это от безделья, - отозвался Зан’Дар, что ехал по правую руку от командира, - «На войне не болеют», слышал такую поговорку?
- Слышал. Только дело тут не только в безделье. Слишком влажно становится, когда снег начинает таять. Ноги почти всегда промокают, а потом все лето течет нос. Ненавижу это.
- Радуйся, что это обычная простуда, а не лихорадка, - хмыкнул Зан’Дар, оборачиваясь на телегу, что медленно ползла позади, - Лето едва началось, а двое уже успели подхватить эту заразу. Надо было сниматься с постов еще неделю назад.
Как только сошел снег и первая зелень пробилась из-под земли, оттаяло озеро, что лежало в центре долины. Питаемая талым снегом со всей долины, вокруг озера расползлась непроходимая, наполненная гнусом и пиявками, топь. Теперь до первых заморозков проход через центр долины будет закрыт, а все дороги превратятся в топкие, непроходимые хляби. Прибавьте сюда обилие комаров и постоянную, невыносимую духоту и влажность, и вы поймете, почему летом пустели все дозорные вышки вокруг центра долины. Немногие Волки – те, кто остались в долине до наступления холодов, сопровождали последний отряд дозорных, снявшийся с северных башен.
- Уж лучше бы лето не наступало никогда, - рассуждал Джотек, - Два месяца полнейшего безделья, запертые здесь, словно свора собак в овчарне. Чем, скажи на милость, все эти ребята станут заниматься? Они не умеют ни пахать, ни сеять, единственное ремесло, которое им известно – это война. Если не дать им дело, они передерутся между собой или, чего доброго сопьются. Вот почему до того, как дороги окончательно раскиснут, я отправлю самых молодых через перевалы на юг, к Арати. Пусть уж лучше займутся делом, чем будут торчать тут. Начнется зима и они вернутся, а пока пускай-ка помахают кулаками за Вождя.
- Кто же останется здесь, на охране лагеря? – спросил шаман.
- Те, кто постарше и поспокойнее. До самых заморозков стычек не будет, а потому хватит и небольшого отряда. И, кстати говоря, - Джотек бросил на приятеля внимательный взгляд, - Если хочешь, можешь пойти с остальными. Ты хорошо потрудился в эту зиму и не обязан просиживать здесь задницу еще и летом. Если хочешь развлечься, домой съездить, сейчас самое время. А потом… потом можешь вернуться, если, конечно, эта война тебе еще не наскучила.
- Избавь меня от этого умоляющего взгляда, - усмехнулся тролль, - Была бы твоя воля, ты бы привязал меня цепью к проклятому лазарету. К счастью, он почти пуст. За исключением этих двух ребят, что валяются сейчас без сознания в нашей тележке, серьезных больных в лагере почти не осталось. Я и вправду мог бы уехать отсюда на лето. А может быть, и не только на лето…
Зан’Дар замолчал, задумчиво глядя куда-то вперед. Джотек украдкой проследил за направлением его взгляда и довольно скоро определил его цель. Шаманка, все верно. Молодая и красивая девица, опасный противник, да к тому же чуть ли не единственная троллиха во всей долине. Чему здесь удивляться? Все шло именно так, как и должно было:
- Ну так что, уедешь или останешься? – переспросил Джотек, ухмыляясь.
Шаман, как видно, не замечая его улыбки, продолжал задумчиво смотреть вперед:
- Я еще не решил.

Жара и неторопливый темп, в котором двигался отряд, действовали одуряюще и, в конце концов, Тоамна пошла пешком, просто чтобы не уснуть в седле. Отряд шел дорогами, которые были знакомы шаманке, но сейчас она с трудом узнавала их, лишенных белого покрова.
Долина расцвела, похорошела, наполнилась звуками и стала совсем чужой. Весна растопила снег и лед, сломав заодно привычный уклад дней, перевернув все с ног на голову.
Война и зима – Тоамне и в голову не приходило, что здесь эти две вещи могут закончиться.
В неизменности, даже предопределенности каждого дня она нашла покой, а теперь растерянно оглядывалась по сторонам, не понимая, как себя вести и что делать. Ей вновь казалось, что рушится нечто, ставшее для нее важным и дорогим. Конечно, круг снова замкнется, и зима вернется в долину, расставив все по местам, но сейчас все изменилось.
Шаманка потерялась – пожалуй, это будет точным словом.
Впрочем, мало кто был рад лету, хлопоты и тяготы зимы были Волкам куда привычней. Именно зима была для них временем жизни, а пара жарких месяцев – почти обузой, сулившей лишь безделье и скуку. Летом здесь у всех было лишь одно занятие – ждать следующей зимы. И все же, большинство из них, в отличие от Тоамны, уже переживали это время.
Пахло гнилым деревом, травой и топью, пропитанная водой почва слегка пружинила под ногами – все это напоминало шаманке о месте, где она выросла, и эта странная весточка из прошлого тоже выбивала ее из колеи. Похоже – но не так, совсем не так.
Тоамна привычным движением отмахивалась от комаров – в Болотах Печали этой пакости тоже хватало. В жаровнях вокруг Каменора всегда охапками жгли душистую траву, полынь и можжевельник, чтобы отогнать насекомых. Хотя, кажется, там они не были такими свирепыми. Да и лихорадка была редкостью. Тоамна оглянулась назад, на повозку. Кажется, лекарям будет чем заняться, даже в отсутствии раненых. Хотя многие из них уже покинули долину, лагерь пустел с каждым днем. Девушка бросила еще один быстрый взгляд назад.
«Не хочу об этом думать. И не хочу снова спрашивать».
Как бы не изменился Альтерак, ей некуда отсюда уходить, пусть даже на время. Сейчас шаманка как никогда остро чувствовала себя просто наемницей, не знающей иного искусства, кроме военного. Это было непривычное ощущение, раньше подобные мысли никогда ее не посещали. Но, придя сюда, она все же сделала выбор. Альтерак успел ее многому научить и много ей дать, поэтому она останется – ждать следующей зимы и снега. Ждать новых сражений.
За своими мыслями Тоамна не заметила, как отряд начал останавливаться, и чуть не врезалась в спину идущего впереди орка. Впрочем, мужчина, разморенный духотой не меньше ее, едва ли это заметил.
- Ну, что там еще впереди? – проворчал кто-то.
Позвякивание кольчуг и гудение мошкары, тяжелое дыхание волков, разморенных духотой и в изнеможении вываливших розовые языки. Звери: такие же грязные, взъерошенные, растерянные, как их хозяева. Ранней весной белоснежные, горделивые волки Альтерака представляли собой зрелище почти жалкое: теплый зимний покров облетал с них клочьями, линялая шерсть свисала с боков желтоватыми, льняными струпьями. Пройдет еще ни одна неделя, прежде чем эта грязная, в прорехах, шкура сменится на новый снежно-белый покров. Но до того клочки линялой шерсти будут оставаться повсюду: в бараках, на подстилках и в одежде, будут забиваться в углы и, подгоняемые теплым ветерком, разгуливать по двору крепости. И уж конечно, ни раз и ни два во время обеда какой-нибудь бугай будет с проклятиями доставать волчьи линялые мохры из собственного супа.
Один из волков как раз прошел мимо Тоамны, слегка задев ее плечом и оставив на плаще сухой клок волос. Шаманка мимоходом, не задумываясь, смахнула его и подняла взгляд на всадника в седле. Им оказался Джотек.
- Спокойно, ребята, здесь мы разделимся, - его волк неторопливой рысцой пробежал вдоль остановившегося отряда, - Телега с больными едет в лагерь. За нею пятеро и ты, шаман. Пригляди, чтобы мальчишки не откинулись по дороге. Все остальные за мной, к руднику. Нужно помочь Быстрорезке вывезти последнюю на этот год партию.
Зан’Дар усмехнулся про себя: забавно, что Волки, в отличие от большинства жителей Азерота, считают концом года не зиму, а лето. Для подданных Дрек’Тара встреча нового года растягивается на два долгих месяца, отмеченных не празднествами и весельем, а изматывающей жарой и томительным ожиданием первых заморозков.
Джотек встал во главе отряда и коротко кивнул шаману. Зан’Дар лениво салютовал ему трехпалой ладонью.
Его глаза снова искали Тоамну в толпе.
Пожалуй, он должен поговорить с ней. Какой смысл в том, чтобы торчать в долине все лето? Пускай духи так и не подали знака, и он все еще не знает, куда ему идти, но все же, путь открывается только тогда, когда куда-нибудь двигаешься. Что обнаружит он, сидя на месте?
Он мог бы вернуться домой. И она, если бы захотела, могла бы пойти с ним. Хотя бы до будущей зимы. А там… там поглядим.
Тоамна почувствовала его взгляд и на несколько мгновений их глаза встретились. Что ж, быть может, она и согласится. Все-таки, она очень молода, а молодости свойственно не только упрямство, но и любопытство. Он спросит ее сегодня же вечером, когда отряд вернется в лагерь.


- Все, последний.
Орк тяжело плюхнул на телегу мокрый ящик, заставив колеса еще чуть-чуть углубиться в податливую землю. Последняя партия железа, добытая до того, как рудник окончательно затопило. Из укрепленного деревянными подпорками входа тянуло холодом и гнилью – удивительно, что рабочие держались так долго, прежде чем закончить работы. Но все необходимое для жизни и войны жители долины привыкли вырывать с боем, а потому дорожили каждой крупицей.
- Маша, все погрузили! Поехали, пока мы тут не увязли! – крикнул Джотек.
Командир стражи рудника вынырнула из каменной глотки со связкой факелов в руках. С высоких сапог орчихи текла вода.
- Да-да, - проворчала она, бросая охапку на телегу. – Вперед!
Почва хлюпнула, нехотя отпуская колеса и сапоги. Маша быстро пробежала глазами по отряду, проверяя, на месте ли все ее оставшиеся воины, потом оглянулась на рудник – почти с тоской. Вода простоит в нем все лето, начнет уходить только к осени, а остатки скуют первые холода. Но стражники вернутся сюда еще раньше: охранять подступы к драгоценным ресурсам, едва центр долины станет более проходимым. Работа на руднике не сахар, служба – тоже, но и она лучше безделья, что ожидало их в лагере.
- Ты на пост раньше многих вернешься, - хлопнул женщину по плечу Джотек. – Будет еще зима, не кисни.
Телегу везли осторожно, выбирая дорогу меж затопленных низин и бочаг. Плохо будет, если увязнут колеса, или, того хуже – обоз перевернется. Неторопливая дорога вновь навевала дремоту, которую едва разбивали редкие ленивые разговоры.
Один из разведчиков неожиданно сбил шаг, замер на месте, потянувшись к оружию. Его беспокойство заметили, быть может, на мгновение позже, чем обычно. Но, прежде чем насторожившийся орк успел что-либо произнести, прогремел первый выстрел.
- К оружию!
Команда уже припозднилась, сонное оцепенение слетело с отряда, врага встречали без тени растерянности.
Тоамна, оглянулась, подхватывая с пояса когти. Удивляться некогда – надо принимать бой. Да и не было удивления, скорее злость.
«Так далеко во владениях клана. Хватило же наглости».
Вылазка Стражей действительно была слишком наглой – до безрассудства. Пробраться по болотам до самого рудника так, чтобы не заметили Волки: в какой-то степени это заслуживало уважения. Правда, ради незаметности Стражам пришлось пожертвовать размерами отряда.
«Слишком мало. На что они рассчитывали?»
Измотанные затишьем орки сражались яростней обычного, отводя душу в неожиданной стычке. Сама Тоамна ощущала, как сладко напрягается тело, как упоителен каждый удар, каждый выпад. И особенно тот, который достиг цели. Похоже, здесь она успела полюбить это ощущение и истосковаться по нему.
«Когда это стало тебе нравиться? Когда ты полюбила убивать?»
В безупречном узоре движений на мгновение образовалась прореха. Противник – то же самый, что и пару минут назад? Она просто не успевала замечать – попытался воспользоваться ошибкой, но шаманка уже вновь провалилась с головой. Увернулась последний момент: клинок соскользнул по щитку вовремя подставленных когтей. Ответный удар – точно в цель, в плохо защищенное сочленение доспеха.
«Я радуюсь не тому, что убиваю, я…»
Мысли девушки прервал громкий хлопок, вверх взвилась алая сигнальная ракета. Стражи: поняли, что не справляются, и звали на помощь. Но откуда? Неужели волки умудрились пропустить в свои владения не один отряд?
Однако это подкрепление просто так выследить бы не удалось. Несколько боевых грифонов со всадниками, часть из которых присоединилась к пешему отряду, а другая осталась на пернатых зверях, обстреливая врага с воздуха.
- Держитесь! С башни тоже должны были заметить!
Должны были: на ближайших заставах оставался небольшой гарнизон. Но их нужно еще дождаться, а грифоны дали стражам слишком ощутимый перевес, и, хотя серьезных потерь еще не было, Волки отступали, не в силах сдержать натиск. Тоамна едва не отлетела на землю от удара щитом: опять по тому же плечу, что ты будешь делать! Один из сражающихся рядом перехватил ее противника, мешая тому закрепить успех еще одним точным ударом. Шаманка через несколько секунд снова присоединилась к сражению, не обращая внимания, что когти в левой руке теперь казались чуть тяжелее.
- Проклятие, железо! – голос Маши.
Оттеснив охрану, под прикрытием крылатого подкрепления, стражи отвели обоз к лесу. К повозке уже не подойти, а скоро она и вовсе скроется за деревьями. Телегу вели всего четверо Стражей – но к ним сейчас не пробиться.
Пронзительно вскрикнул грифон, а в следующий момент упал на землю с подбитым крылом, едва не подмяв под себя всадника. Тоамна вскинула голову: виверны.
Перевес выравнивался: Волкам, возможно, удастся выиграть этот бой. Вот только руду они могут так и не отыскать.
- За ними, - Джотек, отмахнувшись от очередного нападающего, махнул рукой двум оркам. –
Быстро, просто не дайте им скрыться! Мы здесь скоро разберемся.
Тоамна оглянулась вокруг – рядом никого из врагов уже нет – и метнулась следом за мужчинами.
Сейчас действительно главное просто не потерять обоз. Теперь стражи уже не могли перехватить любого, кто бы отделился от общего сражения.
Может, это могло показать смешным: два генерала по очереди воруют друг у друга телеги с припасами. Но всякая затяжная война неизбежно сводится к стычкам за самое необходимое. Когда нет ресурсов, уже не до войны – выжить бы.
Волчица тенью пронеслась мимо орков, оглянулась на них, замерев.
- Туда, - на ходу махнул рукой один из них. - Под ноги смотри!
Все верно: прятать след Стражи не успевали. Дух быстрее живых, а еще ему нет нужды тщательно выбирать дорогу и опасаться провалиться в топь. Стражи не слишком далеко отошли, видимо не думали, что виверны смогут подлететь так быстро, и рассчитывали разобраться с рудой, пока битва еще кипит. Люди припасли лодку, куда сейчас торопливо сгружали отвоеванное железо.
Тоамна едва не вылетела к ним с разгона, но успела вовремя замереть в подлеске. Собственное дыхание казалось оглушающим и слишком заметным, хотя шаманка прекрасно знала, что не издает ни звука. Тоамна оглянулась: она не слишком много пробежала, орки тоже должны быть совсем близко.
«А если они не успеют? В воде нам Стражей уже не догнать. Наверняка они продумали, как незаметно увести лодку: даже на вивернах не выследим».
Волчица нетерпеливо, нервно переступила лапами.
«Проклятие! Я же не могу просто стоять и смотреть! Я только и делала, что смотрела и опаздывала. Не хочу быть бесполезной: только не здесь, не для них».
Стражи ожидали погоню, и явно расслабились, когда увидели лишь одного противника. Двое из них даже не оторвались от погрузки.
«Решила, что они глупее тебя?»
Напряжение, выкручивающее нервы, осознание того, что она не успевает – двое мужчин с легкостью удерживали ее на расстоянии. Злость и обида – едва ли не до слез, но этого мало, чтобы пробиться к лодке. Тоамна смутно понимала, что сейчас Стражи даже не пытаются ее убить или вывести из строя, только выигрывают время для погрузки. А потом к ним присоединятся остальные двое, и тогда уже все будет решено. Если ей повезет, к тому времени орки до них все-таки доберутся.
«Да где же вы?!»
Ветер налетел так внезапно, что обернулись даже Стражи. Ветер пришел как будто со снегом: хотя какой уже снег в это время года? Серебристо-белые сполохи, и вспыхивающие в непонятном мареве теплые огоньки – как четыре свечки.
Что это?..
Шаманка не сразу поняла, что ей ответили оттуда, откуда она не ждала. Ответили – и пришли.
Это не снег, не метель – призрачная плоть двух духов. Два могучих волка встают рядом с ней, и только предкам ведомо, почему они пришли в этом облике. Но могли ли прийти в ином?
Они были прекрасны, и в другое время Тоамна бы замерла перед ними, в восхищении, но сейчас она рассмеялась. Смехом, заставившим двоих мужчин на какой-то миг замешкаться, отступить на шаг.
Волки бросаются вперед – ветром, молниями, но с почти живой, звериной яростью. На одного из нападающих, давая ей, наконец, возможность встать с другим один на один.
Возившиеся с рудой выпрямились, решив все-таки сначала разобраться неожиданной проблемой, но в этот момент, наконец, к ним шумно вылетели отставшие орки. Стражи быстро оценили обстановку.
- Тогда уж никому, псы облезлые.
Орки бросились к болоту, моментально поняв, что к чему, но Стражи уже столкнули обоз, схватились за лодку. Хлюпнула болотная жижа, принимая повозку. Тоамна тоже метнулась вперед, напоследок хлестнув человека лезвиями, но не успев осознать, что промахнулась. А вот он попал. Хороший удар: меч с первого раза рассек кольчугу, звучно вгрызаясь в плоть. Боль вспыхнула огнем, а угасала уже вместе с сознанием. Последней мыслью была странная, неуместная, на когда-то приходившая ей на Альтераке чаще всего. «Холодно…»


Болотная лихорадка, хоть и не зверствовала в долине Альтерака так, как в южных областях, все же доставляла немало хлопот ее обитателям. Само по себе то, что эта зараза смогла каким-то образом проникнуть так далеко на север, было необычно. В соседней Болотине этот недуг почти не встречался: относительно холодный климат и близость моря, овевающего соленой свежестью прибрежные районы, не давали болезни как следует развернуться. Здесь же, на Альтераке, где весна и лето неизменно сопровождались влажной, застоявшейся духотой, создавались почти идеальные условия для лихорадки. Местные жужжащие и кровососущие носители хвори, за долгие тысячелетия изоляции, смогли приспособиться к суровому климату долины. Надежно укрытые горными хребтами, летом они благоденствовали, безжалостно терзая всех теплокровных обитателей долины. Добавьте к этому липкую болотную влажность, жижу, вечно хлюпающую под ногами и в сапогах, и вы поймете, почему зараза так охотно плодилась в этих местах.
К счастью, местная лихорадка поддавалась тому же лечению, что и хворь в родных краях Зан’Дара. Ежегодно в Тернистой Долине из-за болотной лихорадки они теряли по нескольку человек, и эта цифра могла бы быть куда выше, если бы не спасительное лекарство, которое произрастало здесь же, в джунглях. Горькая кора хинного дерева служила одновременно и ядом, и избавлением. В небольшом количестве коричневый порошок из растертой коры мог победить лихорадку, слишком большая доза могла запросто отправить пациента к праотцам. Вот почему тролль никогда не спешил, отмеривая дозу лекарства: стоит чуть-чуть переборщить, и ты наделаешь больше вреда, чем пользы.
- Выпей, - он протянул одному из своих подопечных чашу, с разведенным в ней порошком, - Очень горько, но попытайся удержать все в себе.
Орк дрожащими пальцами принял из его рук чашу и, поддерживаемый лекарем, осушил ее до дна.
- Ну и дрянь…
Губы тролля скривились в скучной гримасе: они всегда говорят примерно одно и тоже. И он всегда отвечает примерно одинаково:
- Другого средства нет. Потерпишь, если не хочешь окочуриться.
Словно уговаривает капризных детишек.
- Док, - орк с надеждой уцепился за его руку. Зан’Дар почувствовал, как крепко впились в него горячие, липкие от пота пальцы.
- Док, - снова повторил он, - А почему этот не приходит в себя?
Он с беспокойством кивнул на своего товарища, который все еще был без сознания.
- Скоро придет, - пообещал шаман, - А вот ты, скорее всего, опять откинешься. Очнешься к утру, и сразу почувствуешь себя лучше. Это в том случае, если все пройдет так, как надо.
- А если не пройдет?..
- Там видно будет. Отдыхай и не думай об этом. Не твоя забота.
Орк отпустил его руку и с ворчанием откинулся на собственном ложе:
- Не думай, как же… Хорош лекарь, который не может внушить надежду больному.
Шаман обратил на него мрачный взгляд:
- Ты либо умрешь, либо не умрешь. Я сделаю все, чтобы не умер. Какая еще надежда тебе нужна?
Орк сказал еще что-то, но жар спутал его слова, и через несколько минут он опять погрузился в забытье, оставив шамана в вожделенном одиночестве. Влив лекарство в рот второго орка, Зан’Дар устроился в углу, на низком, грубо сколоченном стуле, и принялся перетирать кусочки коры в новую порцию порошка – ради того лишь, чтобы чем-нибудь занять руки. Его мысли витали сейчас далеко от госпиталя.
В последние месяцы он чувствовал себя на удивление спокойно. Та ночь на северной заставе, когда он вскрыл свои мысли, как нарыв, и позволил всему, что накопилось за долгие годы, вытечь в огонь, очистила его. И Тоамна, конечно, играла в этом далеко не последнюю роль. Зан’Дар не знал, сколько времени пройдет, прежде чем старые раны нагноятся вновь, но, определенно, присутствие юной, полной жизни женщины, с которой он мог делить не только постель, но и свой дар, а иногда, даже собственные мысли, способствовало тому, чтобы это произошло как можно позже.
Страсть исцеляет душу, так говорят. Зан’Дар был далек от философии людей или эльфов, которые стремились разделить физическое влечение и иные, более возвышенные чувства, несправедливо принизив желания тела и незаслуженно возвеличив желания души. С самого начала он стремился к Тоамне, как к сородичу и как к сестре по призванию. Если их пути все-таки разойдутся, ему будет недоставать ее суждений и ее наивного, решительного взгляда на вещи. Тоамна была надежным товарищем и смелым соратником. Но, помимо прочего, она была еще и женщиной, восхитительной женщиной, которую хотелось ласкать и наслаждаться ею. Такова была привязанность его тела, которое, без сомнения, будет тосковать по шаманке не менее горько, чем его разум – по спокойствию души, которое Тоамна привносила в его жизнь.
Крепко стиснутым кулаком по груди: все еще пусто. И все же, не так, как раньше. Не пустота, но очищенное, освобожденное пространство, в которое все еще можно что-то поместить. Начать заполнять от начала - не торопясь, терпеливо, тщательно, чтобы после не пожалеть ни о единой частице, ни о малейшем, самом крошечном воспоминании. И, пожалуй, у него уже есть одно. Видят духи, отличное начало!
Ну а если Тоамна все-таки согласится пойти с ним? Что ж, он с удовольствием возьмет ее с собой – еще неизвестно куда, но, скорее всего, домой. Чтобы показать ей камни Тернистой Долины, чтобы найти живых лоа там, в джунглях.
Из забытья его вывел шум, что доносился с улицы. Сразу несколько голосов кричали, перебивая друг друга. Зан’Дар поспешно выбежал во двор и еще успел заметить огненный хвост сигнальной ракеты, исчезающей в лесу. А следом за ней темные крылатые тени на фоне льдистого северного неба.
- Грифоны! Там идет битва!
- Похоже, это у шахт.
- Скорее! Выпускайте виверн, нужно идти на выручку!
Зан’Дар напряженно всматривался вдаль, где над верхушками елей кружили грифоны. Неужели битва? Но как? Кто подал сигнал? Как Стражи пробрались через болото?..
- Седлайте волков, отправляемся на помощь!
Кто-то оттолкнул его с дороги, и Зан’Дар поспешно вернулся на крыльцо госпиталя. Он мог бы поехать следом за всеми, вероятно, на поле боя пригодилась бы его помощь. Но где-то впереди мелькнула спина одного из шаманов-целителей, а значит, кто-то опередил его. Он должен остаться в лазарете, подготовить все для приема раненых.
Зан’Дар глухо выругался и, бросив последний тревожный взгляд на далекие тени, кружащие над лесом, скрылся в лазарете.


Из всех ощущений осталось только одно: холод. Равнодуший, всепоглощающий холод, который вползал в кровь, от которого не мог избавить даже стремительный бег. Тоамна не чувствовала собственного тела: ощущение было знакомым, привычным, но почему-то вызывало смутное беспокойство. Дорога в темноте, без конца и начала, она послушно ложится под ноги – под лапы – но куда она ведет? Тоамна никак не могла вспомнить, что произошло, и как она здесь оказалась.
Где - здесь?
Кажется, кто-то зовет ее из-за темноты, пытается дотянуться, положить руку на плечо, остановить. Огрызнуться, щелкнуть зубами: да что ты от меня хочешь? Не мешай мне, здесь тихо и спокойно, хорошо просто бежать вперед, не думая ни о чем. Только почему так холодно?
Нет, здесь не тихо. Тоамна слышала голоса: бесплотные, приходящие из темноты вместе с огоньками, что вспыхивали то тут, то там во мраке. То ли звезды, то ли болотные огоньки. Голоса были ей рады. Они звали с собой. Духи ей до сих пор верны: стоило спросить, и они рассказали ей. Напомнили - сражение, погоню, удар и безумную боль.
Что ж. Ты много раз смотрела за грань, много раз проходила через нее. Пришло время здесь остаться. Не было страха, не было тоски или жалости о чем-то. Она не сбилась с бега, не остановилась, не оглянулась назад. Кому, как не шаманке знать. Что смерть не конец. Это естественная часть круга, даже если она кому-то не нравится. Так же, как и лето на Альтераке.
- Да остановись же, ну что ты делаешь!
Другой голос: грубый, злой, решительный. Оттуда, от живых, ее тоже кто-то звал, не менее настойчиво. Знакомый голос. Нет, просто звучащий как множество знакомых и родных ей живых голосов. Тех, с кем сводили ее дороги, кто вспоминал ее, кто попрощался с ней навсегда и тех, кто еще ждал, что она вернется. Харомм, Фаркас… Зан’Дар?
Бег замедляется, шаманка растерянно замирает посреди темноты.
Нет. Она не может остаться. Она еще нужна там, она должна узнать, чем кончился бой. Она все-таки должна еще что-то сделать. Отпустите.
Ее не держали. Духи будут ждать сколько потребуется, и они вовсе не жаждут отнять жизнь. Но выбрать мало, надо суметь вернуться.
И снова бег, уже сквозь темноту, навстречу тому, кто ее звал. Все быстрее, так, что легкие обжигает огнем, что, кажется, мышцы сейчас лопнут от напряжения. Но остановится нельзя, ни на секунду, иначе уже не вернешься. Больно – значит, точно еще живая, еще чувствует. Еще может бежать. Темнота вокруг глубоко вздохнула и прорвалась: водой, лавиной, захлестывающей с головой. А когда вода отступила, Тоамна снова почувствовала свое тело. Легкие теперь забивала липкая духота, спина ощущала мокрую землю.
- Слава предкам. Молодец.
Это ей? Вместе с ощущениями вернулась боль: девушка заскулила, потому что на иной звук была просто не способна.
- Потерпи.
По телу прошла прохладная волна, отгоняя боль и проясняя разум. Тоамна, наконец, смогла разглядеть того, кто с ней говорил. Орк, один из шаманов Волков, она, вроде бы, видела его несколько раз в лазарете. Как он тут оказался? Значит, бой уже закончился? И сколько прошло времени? Шаманка хотела спросить, но вместо слов по горлу прокатилась горячая соленая волна крови. На какой-то момент Тоамна снова почувствовала себя бегущей по дороге.
- Надо же, не все из царапины вытекло… - мужчина осторожно приподнял голову троллихи, чтобы она не захлебнулась, потом так же бережно опустил и положил тяжелую ладонь ей на плечо.
Тоамна почувствовал, как у него дрожат руки: похоже, вымотался, пока ее вытаскивал. Да и не только ее, наверное.
- Тихо. Не вздумай мне снова провалиться.
Он что-то делал: то ли перевязывал рану, то ли еще только убирал кольчугу и одежду
Троллиха за волнами боли, которая стала выносимой, но никуда не ушла, не понимала, что именно; она даже толком не понимала, куда ранена.
Орк поднял голову, сказал куда-то в сторону
- Помогите перенести ее на телегу. Только осторожно!
Сказать было явно легче, чем сделать: девушка едва вновь не потеряла сознание, прежде чем почувствовала под своей спиной твердые доски. Рядом лежал кто-то еще.
- Ну что у вас? – кто-то подъехал к телеге: слышалось тяжелое дыхание волка. Тоамне потребовалось какое-то время, чтобы узнать голос Джотека.
- Эти трое тяжелые, - отозвался шаман, оборачиваясь и утирая пот со лба. – Их надо в лагерь, как можно быстрее.
- Сейчас двинемся. Удержи ребят, ладно?
- Сделаю что могу, ты знаешь.
Голоса блекли, отдалялись. Тоамна упрямо цеплялась за реальность, не желая терять сознание. Но, когда телега, наконец, тронулась, у нее не осталось выбора – резкое движение вернуло боль, и забытье было от нее единственным спасением. Просто темнота на этот раз, без всякой дороги.


Странно: именно сегодня он готовился к худшему. Быстро, методично раскладывая инструменты, застилая койки, подготавливая бинты и корпию, он постоянно ощущал это тревожное, на грани восприятия, предупреждение. Да, сегодня. Именно сегодня: какая злая ирония! Ведь эта стычка должна была стать последней серьезной битвой в уходящем году.
А впрочем, ведь он готовил себя к этой мысли с самого начала зимы. Все они смертны – все без исключения, и даже он сам. И даже Тоамна. Однажды она может оказаться здесь, на его столе. А, может быть, и хуже…
Зан’Дар на секунду остановился, крепко зажмурившись. Нет, такие мысли здесь ни к чему. Поскорей бы уж отряд вернулся, поскорей бы началась работа. Тогда не будет надобности думать о чем-то еще.
Словно в ответ на его размышления, во дворе послышался шум.
Да, слава духам. Это они.
Еще раз пристально оглядев лазарет, не упуская ни единой детали и, удостоверившись в том, что все готово к приему раненых, Зан’Дар быстро, но без поспешности, подошел ко входу – как раз, чтобы принять первые носилки.
И сразу же уставшее, осунувшееся лицо шамана. Дорак, тот самый, что верховодил здесь, в лазарете по назначению Дрек’Тара. Орк и тролль никогда не испытывали особой приязни друг другу, но, впрочем, не позволяли себе и открытого противостояния. Делить здесь, в госпитале, было особо нечего. Работы хватало всем.
Сейчас Дорак едва стоит на ногах: посеревшее от усталости лицо, запавшие глаза. Будто не их, его ранили в том лесу. Зан’Дар усмехнулся про себя: да, в этом весь Дорак. Самого себя без остатка, без страха, очертя голову и ничуть не заботясь о самом себе. Впрочем, до сих пор шаману везло. Более того, самоотверженность предводителя невольно воодушевляла и всех его подчиненных.
- Этих двоих сюда, - привычно командовал Дорак, - Ее на стол.
На мгновение глаза орка встретились со взглядом тролля, несколько секунд они молча изучали друг друга. Наконец, губы орка едва заметно пошевелились в одобрительной и, одновременно, ободряющей улыбке. Очевидно, ему понравилось то, что он увидел: только спокойная решимость и понимание. Все верно, так и должно быть.
Дорак похлопал его по плечу:
- Займись сперва этим, потом осмотришь второго. Сам определи себе помощников. А вы, - он подозвал двух лекарей, - Продолжим с шаманкой.
Зан’Дар коротко кивнул, стараясь не выдать досады. Он не доверяет ему? Что ж, может быть, Дорак и прав: все-таки, надежнее будет, если он займется мужчинами. Дорак прекрасно понимает, в чем преимущество Зан’Дара, как лекаря: в равнодушии. В способности смотреть на тело, только как на сломанный механизм, который следует починить. Зан’Дар был уверен, что если под его руками окажется Тоамна, ничего не изменится. И все же… ведь до того у него не было возможности, чтобы проверить.
Он отвернулся от стола, где лекари уже собрались над распростертым, неподвижным телом женщины. Последнее, что он заметил, было бледное, почти белое лицо, принадлежащее женщине, ничем сейчас не напоминающей его Тоамну.

@темы: ролевка, WoW, Зан'Дар