Denn du bist, was du isst.
Tonight. by *incredi on deviantART
Совместно с Altavista
Осень подкрадывалась незаметно, исподволь, так, что поначалу было не разобрать: пожухла и пожелтела трава от жаркого солнца, или потому, что вышел срок. Густые заросли подлеска скидывали листву, ложились на землю выцветшими стеблями, наполняя воздух густым, терпким ароматом сухой травы. Дни порой еще казались все такими же жаркими и душными, но жар этот уже догорал, тлел последними углями. И каждая следующая ночь оказывалась холодней предыдущей: уже не остаться так просто в лесу.
Для Тоамны лето закончилось именно тогда, когда кончились эти ночевки, пролетев как один бесконечный день, полный голосов птиц, плеска воды и зеленых зарослей, как одна жаркая, пряная ночь.
А вместе с осенью к шаманке пришло незнакомое, неведомое ей прежде ощущение – спокойствие.А вместе с осенью к шаманке пришло незнакомое, неведомое ей прежде ощущение – спокойствие. Тоамна никогда не искала и не желала ничего подобного, она вовсе не чувствовала себя уставшей. Но сейчас шаманке казалось, что бурный ключ жизненной силы и энергии, что постоянно бил в ней, нет, не иссяк, но стал ласковым, тихим ручьем. Как будто бы после стремительного бега она замерла на месте, остановилась, первый раз за долгое время переведя дыхание. Это чувство жило глубоко внутри нее, и вряд ли что-то можно было заметить со стороны. Разве что оттенки мягкости и тишины в движениях и голосе. Шаманка прислушивалась к себе, не понимая, нравится ей это ощущение или нет, пытаясь разобраться, как на него реагировать.
Она искала причину, и самый очевидный ответ, который приходил ей в голову – Зан’Дар.
Летом они с шаманом почти все время были рядом, чаще всего – за пределами лагеря. И Тоамна, всегда чувствующая себя своей среди орков, понимала, что отдаляется от клана. Теперь ей гораздо уютней было рядом с Зан’Даром. Так близко, пронзительно и остро, по обе стороны, душой и телом.
С сородичем, с шаманом, с мужчиной: удивительно, сколько она находила в нем. Они много молчали, ещё больше говорили, но Тоамна почти не запоминала – о чем. Уже не о прошлом, вряд ли о настоящем, и уж точно не о будущем. Шаманке казалось, они оба чего-то ждут, но это ожидание не было похоже на возбужденное нетерпение.
А быть может, дело было в самой осени, в том, как замерла в ожидании вся долина, будто застыв в прозрачной смоле вековых Альтеракских елей. В посвежевшем воздухе, в солнечных лучах, потерявшим свой жар и казавшимися нездешними тенями самих себя. Незачем больше бежать и торопиться, встань, вдохни полной грудью, поклонись привратнице-осени, что открывает дверь истинной хозяйке этой долины.
Все, что происходило весной, повторялось с точностью до наоборот: природа засыпала, а лагерь оживал, стряхивая с себя последние клочья ленивой дремоты. Уже через несколько дней, когда вода из перевала отступит, поселение наполнится людьми: теми, кто вернулся, и кто первый раз встанет под знамена клана.
Лагерь все еще был далек от военных забот, хотя разведчики уже уходили проверять дальние границы, а на тренировочных площадках все чаще звенело оружие. Волки знали, что зима не будет такой же деликатной, как осень, она обрушится на долину разом, и та армия, которую она застанет врасплох, окажется в проигрыше.
В эти дни занимались сбором урожая, который на болоте, где сложно было вырастить что-то намерено, сводился к сбору ягод и грибов. А еще – шишек, из которых здесь варили терпкое, с тяжелым, вяжущим привкусом смолы, варенье. Ягоды зимой были одним из редких лакомств, их и морозили и сушили, установив у южной стороны частокола широкие низкие деревянные поддоны, приподнятые над землей. Первую неделю они лежали в тени, защищенные навесом, потом к делу присоединялись солнечные лучи, вытапливая из ягод сладковатый аромат.
С одним из таких навесов и возилась Маша: он располагался под наклоном, и женщине никак не удавалось затянуть узел на более высоком столбе.
- Давай помогу!
Маша обернулась и хмыкнула, увидев за спиной троллиху. Да, ей удобней.
- Давай, - женщина протянула веревку. – Закрепи этот край, потом вместе затянем другую сторону.
Троллиха кивнула, подходя к столбу. Пока она возилась, Маша начала равнять рассыпанные по поддону ягоды, чтоб занять руки.
- Тебя ведь Тоамна зовут?
- Правильно, - девушка улыбнулась, - А где ты слышала?
- Видела, - Маша выразительно кивнула на бок троллихи. Из-под короткой рубахи был виден пересекающий ребра шрам. – Хорошо дралась. И молодец, что оклемалась.
- Да, невелика заслуга, - Тоамна, сосредоточенно разбиралась с витками. – Железо мы так и не спасли.
- Ну не спасли, – орчиха выпрямилась, отложив инструмент, и пожала плечами. – Часто бывает, что… не спасли. Вы там сделали, что могли, так что прими мою благодарность. Уж я-то знаю, как нам это железо достается.
Тоамна разобралась с краем, и орчиха начала разворачивать следующий моток. Шаманка, обхватив руками прогретое дерево столба, прижалась к нему щекой, рассматривая Машу.
У той шрамов было не в пример больше: сейчас, когда еще было достаточно тепло, и на них – не так много одежды, это можно было разглядеть. От тонких и почти незаметных до внушительного, пропахавшего наискось мускулистую спину. Должно быть, не все они были получены в бою, шаманка слышала, что рудник сам по себе недружелюбное место для службы. Сколько Маша провела там лет? Немало, должно быть: орчиха немолода, да и до начальника стражи быстро не дослужишься.
- Маша, а ты здесь всю жизнь прожила?
- Да. Родилась, прожила и умру тоже тут – когда повезет чуть меньше, чем обычно, - орчиха подала Тоамне размотанную веревку, и они разошлись к разным опорам.
- И ты никогда не хотела уйти? Тебе не было интересно, что там, вне этой долины? – шаманка мотнула головой – руки были заняты – в сторону хребтов Альтерака.
- А должно было?
- Ну, - Тоамну не просто было смутить резким ответом, она лишь начинала заходить с другой стороны. – Я выросла в месте, которое окружали горы, наподобие этой долины. Я любила свой дом, но, духи, как же мне хотелось заглянуть за эти горы!
Маша какое-то время молчала, шаманка не торопила ее, но время от времени вскидывала взгляд, ожидая ответа.
- Наверное, когда-то и мне хотелось – когда я была еще младше тебя. Сейчас-то я ни на что не променяю свою жизнь. Здесь мой дом, мой клан, моя война, я в этой земле похоронила мужа и на ней вырастила двоих сыновей… Подожди, не вяжи. Край натяни, я сначала закреплю.
Тоамна послушно замерла, глядя на Машу.
- Нас многие, кто сюда приходят, спрашивают примерно то же самое, что и ты. Крепи.
Маша облокотилась спиной о столб и продолжила, наблюдая, как Тоамна затягивает узлы:
- Не в обиду тебе, девочка, но… Те, кто приходят из-за гор наверное, многое видели, много где побывали, но что у них есть, если пришли на эту войну? Ничего, как правило. Я не хочу копаться в чужих душах, я благодарна всем вам, за то, что вы сражаетесь вместе с нами, и называю братьями всех, кто встал под знамена клана.
Она помолчала какое-то время, глядя, как троллиха разбирается с веревкой.
- Знаешь, когда мы были молодыми, - Маша хмыкнула, обнажая клыки, - все уходили отсюда на лето – погулять, выпустить пар ну и просто чтоб не свихнуться от скуки. В Арати, в Хиллсбард, кто-то еще дальше. И все возвращаются, а исключений так мало, что и считать не стоит. Тогда, когда ты молод, ты сам не можешь понять – что тебя тянет обратно, в место которое, кажется, опостылело за бесконечную зиму, вымотало войной и всем остальным. Когда я стала старше, я поняла. Нам, волкам, нет нужды метаться, искать место, где мы будет небесполезны. У нас оно уже есть.
Тоамна, закончив с навесом, стояла, держась руками за перекладину и задумчиво глядя на окутанные дымкой пики. Орчихе показалось, что она вовсе не слышала ее последних слов.
- Эй, спасибо, – шаманка молчала, убедив орчиху в ее подозрениях, и Маша окликнула, повысив голос. – Тоамна!
- Что? – девушка вынырнула откуда-то из своих мыслей. – А, пожалуйста! Вы на рудник скоро возвращаетесь, да?
- На следующей неделе, если так дальше пойдет. Внутрь еще не попадем, наверное, но позицию занять надо. А что, с нами хочешь? – усмехнулась женщина.
- Может быть, - непонятно было, сказала это Тоамна всерьез или нет. – Ну, до встречи!
И озорно улыбнувшись, троллиха подхватила с поддона горсть клюквы, а потом, махнув женщине рукой, направилась к баракам.
Сухая земля пружинила под ногами. Эти последние жаркие недели совсем иссушили лес и траву: того и глядишь, болото начнет отступать, а тогда – чем духи не шутят? – раньше срока начнется война. Последние дни духоты и затишья скоро сменятся осенней прозрачной сыростью, и очень скоро – первыми заморозками. Волки говорили, что здесь, на Альтераке, осень пролетает так же стремительно, как и весна. Вот почему Зан’Дар полагал, что последние летние дни не стоит проводить в праздности: у них и без того осталось слишком мало времени, чтобы подготовится к холодам.
- До скалы, догоняй, - бросил он шаманке, прибавляя ходу. На этот раз бегом, на своих двоих, без помощи их призрачных обличий.
Они пришли к финишу почти вровень: Тоамна уже не отставала, ее тело быстро вспоминало все навыки.
- Ну, как дыхание? Как рана? – и, не дожидаясь ответа, он дотронулся до разгоряченной груди шаманки, чувствуя, как упруго и ровно бьется под легкой тканью рубашки, неутомимое сердце.
- Сдается мне, что через пару деньков ты меня обойдешь, - Зан’Дар улыбнулся и пошарил на поясе в поисках фляги. Потом, отхлебнув несколько жадных глотков, протянул ее Тоамне.
- Обязательно, - кивнула девушка, с наслаждением закрывая глаза, когда горла коснулась прохладная вода.
Отдала флягу обратно, замерла на мгновение, прислушавшись к себе – нет, ничего – и, отбросив назад растрепавшуюся косу, быстро огляделась. Она пролежала в лазарете почти все лето, потом, набираясь сил, тоже ничем толком не занималась. Поэтому, стоило начать вновь тренироваться, как накопленная за дни бездействия энергия переполняла ее, каждый раз требуя выхода полностью, до изнеможения. И сейчас она еще не выплеснулась до конца.
- Мне всегда казалось, всякие раны очень долго заживают, - призналась Тоамна, подходя к скале. – А оказалось, что нет, уже шрам. Или это и было долго?..
- Духи хранят тебя: может быть, в этом все дело, - отозвался шаман, наблюдая за легкими, точными движениями женщины. Да, остался только шрам – да и тот на теле.
Шаманка уцепилась за ближайший выступ каменного бока, легко подтянулась, в несколько ловких движений добираясь до самого нижнего уступа, в паре метров от земли.
- Мои когти надо в кузницу отнести, выправить и заточить. Я их с зимы так и не доставала.
Он кивнул:
- Не только когтям нужно вспомнить, каково это – быть оружием. Скоро придет зима.
Последняя фраза не нуждалась в пояснениях: придет зима, а с нею и необходимость сражаться за собственную жизнь и за землю, которую – Зан’Дар знал это – Тоамна любила и считала своей. Скорее всего, она останется здесь, в Альтераке, и на следующую зиму. Зан’Дар не одобрял этого решения, но и не мог противиться ему: он не хозяин ей и, видят духи, никогда им не станет. А значит, остается лишь смириться и вновь научить ее быть хорошим воином – ради ее же безопасности.
- Если хочешь, можем начать прямо сейчас, - он подобрал с земли палку и, задумчиво взвесив ее в руке, отбросил в сторону, - Вот только найдем тебе «когти».
Тоамна удивленно наклонила голову, наблюдая за ним. Только сейчас она сообразила, что никогда не видела Зан’Дара с оружием в руках, разве что только в их первую встречу, почти год назад – духи, когда этот год успел пройти? Все остальное время в руках шамана оказывалась разве что игла. Если троллю и приходилось браться за оружие, когда он не оставался в лазарете, а сопровождал отряды – Тоамна этого ни разу не застала.
«Не видела… но увидеть хочу. Хотя смотреть будет некогда, он уж точно умеет больше меня. По какую, интересно, он сторону грани, когда сражается?»
Тоамна торопливо спрыгнула с уступа: в ней уже разгорались любопытство и азарт.
Шаман в это время придирчиво изучил еще несколько палок, пока не выбрал четыре, по каким-то причинам понравившимся ему больше всего. Примерно одинаковой длины, ровные ветки с длинным сучком посередине. Было не ясно, зачем это странное дополнение находилось прямо посреди деревянного «клинка», однако, через несколько секунд все прояснилось:
- Все просто, - тролль взял импровизированное оружие за «рукоять» - тот самый сучок, после чего лезвия легли вдоль его руки.
- Похоже, будто ты держишь кинжал обратным хватом, - он взмахнул рукой, - Но только этот кинжал чуть побольше.
Шаманка внимательно на него посмотрела, потом подняла свое «оружие», повторив движение мужчины, но куда менее уверенно. Браслеты на запястьях зашуршали, прижатые деревом. «Еще парочку порву», - отрешенно подумала девушка, выкидывая из головы все лишние мысли: привычная беспечность уступала место собранности. Пусть это всего лишь тренировка, даже с ненастоящим оружием, Тоамна собиралась отнестись к ней со всей серьезностью.
Взмах в пустоту, еще взмах, поворот, чтобы приноровиться к весу, почувствовать длину. Непривычно, но, кажется, даже удобно, если привыкнуть, и… знакомо?
- Ну, хорошо, - Тоамна обернулась к шаману. Смерила взглядом, как будто видела первый раз: оценивающе и внимательно. – Начинай.
Пару шагов вперед и пара пробных замахов. Это, конечно, только палки: ничего общего с ощущением настоящего клинка, который приятно тяготит руку и при замахе сам, будто подсказывая, идет по нужной траектории удара. И все же, странные движения этого танца, выученные однажды, уже не забываются.
- Непривычные ощущения. Но тебе понравится: ты ведь любишь танцевать.
Еще выпад, пока не спеша, давая сопернику возможность среагировать.
- Ты можешь не только нападать, но и защищаться: в этом преимущество. Представь, что у тебя в руках не палки, а широкие лезвия, способные отбить удар меча или кинжала. Обычно начинают так…
Он встал вполоборота к сопернице, широко, пружинисто расставив ноги. Тот меч, что был ближе к Тоамне, застыл у груди:
- Это щит, - пояснил Зан’Дар, - А это – меч.
Быстро развернувшись, он замахнулся другой рукой – широко, из-за спины. Быстрое движение снизу вверх, и сразу же обратный режущий удар.
- Приходится далеко отводить руку, чтобы ударить. В этот момент ты открываешься, и этим попытается воспользоваться твой враг. Вот почему твой щит всегда должен быть наготове.
Он снова ударил, и Тоамна отразила удар – не слишком быстро, но инстинктивно правильно.
- Твой локоть и плечо встретят удар. Со временем ты почувствуешь, что это гораздо проще, чем отбивать атаку врага обычным мечом или когтями. Удар примет на себя предплечье, а не кисть, - он чуть отступил, становясь в прежнюю стойку, - Попробуй ты.
Тоамна умела внимательно слушать, когда это было нужно. Ловить каждое слово, запоминать каждый жест, пропуская через себя все, что видела и слышала.
Широкий замах, как он и показывал, быстрый росчерк назад. Еще раз и еще, запоминая основной удар, вслушиваясь в ощущения, запоминая, как защищается шаман.
Следующий выпад, чуть уверенней, а следом, по привычке, девушка замахнулась и второй рукой. Оказалась слишком близко, открыта – клинок соперника коснулся ее ключиц. Тоамна молча кивнула: забыла про щит, да и расстояние, на котором она доставала, а ее – нет, оценивать пока еще получалось плохо. На исходную.
«Представь», - говорил Зан’Дар и. пожалуй, представить было легко. Широкие, длинные лезвия, надежно прижимаются к предплечью, легко повинуются развороту кисти. Продолжают руку, но по-иному, чем ее когти, и требуют иных ударов: не хлестких и колющих, а режущих и рассекающих.
Тоамна никогда не держала таких мечей в руках, она даже не видела подобных. Но кто-то из тех, кто всегда стоял за ее плечом видел, знал и умел обращаться. Пока не научишься основам, бесполезно просить подсказки, но, когда начнешь понимать, что делаешь, можно будет попробовать снова провалиться в свой транс.
Девушка остановилась после очередной попытки атаки, переводя сбившееся дыхание: пока она не поймает ритм, так и будет.
- А где… такими сражаются?
Зан’Дар рассмеялся – тем самым мягким, негромким смехом, который в иные минуты пробирал до костей:
- В джунглях Тернистой Долины. На ледяных равнинах Зул’Драка. В Зул’Амане. Там, где еще остались те, кто кое-что помнит о былых временах, - он снова атаковал, - Все верно. У тебя есть меч и щит. Конечно, он защищает не так хорошо, как настоящий щит… но у тебя всегда есть преимущество. Не дай противнику понять, какой рукой ты защищаешься, а какой атакуешь. Запутай его.
Молниеносно сменив тактику, он отразил удар шаманки правой рукой, и нанес удар левой. Они обменялись еще несколькими ударами, пока Тоамна не вошла в ритм. Но стоило ей обрести уверенность, как Зан’Дар снова ушел из-под ее атаки и через пару секунд кончики обоих «лезвий» застыли у ее шеи.
- И в тот момент, когда соперник думает, что ухватил суть – удиви его. Два меча. Или два щита. В зависимости от ситуации.
Он снова отошел на пару шагов и встал в исходную:
- Уверен, ты уже видела нечто подобное, - тролль мрачно усмехнулся, - Ты ведь была в Оргриммаре, не так ли?
Тоамна на какой-то миг задумалась. Она догадывалась что Зан’Дар имеет в виду, но не могла вспомнить. Ладно, сейчас неважно.
Шаманка снова атаковала, пытаясь учесть все, о чем он говорил. Но одно дело – просто сделать все правильно, другое – попытаться превзойти противника. Стоило ей только почувствовать узор, что выплетали «клинки», как Зан’Дар разрывал его движением, которое она никак бы не могла предугадать. Каждый раз шаманке казалось, что ей не хватает какой-то доли секунды, одного мига, чтобы ударить верно.
Почему-то Тоамне было обидно, хотя прежде она всегда спокойно училась тому, чего совсем не умела, не испытывая никакой злости или раздражения. Сколько раз Фаркас доставал ее очередным метким ударом, в подобные моменты, когда шаманке уже казалось, что она перехватила инициативу? После первой, десятой, сотой тренировки?
Но орк был намного старше, а она тогда вовсе не считала себя воином. Тоамна никогда даже не _пыталась_ дотянуться до его умения, принимая превосходство охотника как должное. К шаману же девушка относилась как к равному, и сейчас чувствовала себя уязвленной.
Она все же успевала замечать: тролль прекрасно владел телом, он знал законы этого боя, этого завораживающего и смертоносного ритуального танца.
«В джунглях Тернистой Долины. На ледяных равнинах Зул’Драка…»
Тоамне вновь показалась, что она попала в ритм, вплелась в танец, еще немного, и сейчас… Проклятие!.. Опять не успела.
Девушка с досадой отмахнулась от вновь коснувшегося ее клинка, отходя назад и, наконец, ответила:
- Была, но я не помню. Смотрела в другую сторону, наверное.
- И даже не замечала своего вождя? – он выделил это слово то ли с насмешкой, то ли с презрением, - Я не про зеленокожего здоровяка, а про другого. У охотника из Черного Копья есть нечто подобное. Правда – мои удобнее.
Последнее он добавил ни без самодовольства.
Тоамна сердито мотнула головой, едва не оскалившись на шамана. В другой раз она бы и внимания на обратила на подобные слова, но сейчас была раздосадована более, чем достаточно, чтобы вскинуться на его усмешку.
- Думаешь, ты бы и Вол’Джина превзошел?
- Не думаю, - он довольно оскалился, - Я скверный фехтовальщик.
Если Тоамна и пыталась скрыть свою злость, то делала это не слишком добросовестно. Обычно вспышки ее гнева оставляли тролля равнодушным, лишь иногда вызывая что-то вроде снисходительной усмешки. Но сегодня он воспринял ее ярость с циничным интересом исследователя, словно с самого начала поставил перед собой задачу выяснить, насколько далеко она может зайти.
Зан’Дар сделал еще несколько быстрых выпадов, намеренно не оставляя Тоамне возможности защититься.
- Но я уверен, - с улыбкой заметил он, - Что настоящий мастер смог бы уложить его и одной рукой.
«Успокойся, шаманка». Тоамна всегда говорила себе эту фразу, сдерживая радость или гнев, любую эмоцию, что грозила слишком ее захлестнуть.
Почему он смотрит на нее будто на девчонку, первый раз взявшую в руки оружие? В конце-концов, шаман видел ее на поле боя, какое право он имел на эту снисходительную усмешку?
Тоамна молча сделала шаг к Зан’Дару и глубоко вдохнула, как будто собиралась нырнуть под воду. Подняла «оружие» и, прищурив потемневшие глаза, упрямо бросилась вперед. Тело уже встряхнулось после многих дней безделья, теперь можно и всерьез.
Пусть она не дотянется до тролля, но и ему больше не позволит себя задеть. Несколько ударов, которые Зан’Дар отразил почти лениво, но на этот раз ей все-таки хватило той самой единственной секунды. Нет, не чтоб ударить, чтобы перейти грань, от которой ее каждый раз отбрасывали их остановки.
Тоамна уже не помнила, что в ее руках нет клинков, что сражаются они не по-настоящему.
Шаманка провалилась, но не так, как прежде, отдавая себя во власть дара, почти теряя волю: на этот раз духи были ее послушными слугами.
«Там, где еще остались те, кто кое-что помнит о былых временах».
Далеко ходить не нужно, те, кто помнят – всегда с ней.
Неужели смысл в том, чтобы достать противника, чтобы победить? Пусть лучше это не кончается. Танец, чей дрожащий, рваный ритм наконец-то пророс сквозь нее. Сладкая дрожь – отдача от встреченного удара, широкий размах – как вздох. И ярость, от которой было горячо в груди, от которой огонь разливался по венам, наполняя тело силой, придавая движениям нечеловеческую скорость. Быстрее, еще быстрее, под глухой стук дерева, похожий на бой барабанов, под сухой шелест шагов.
А потом танец с резким, похожим на выстрел треском, оборвался. Одна из палок сломалась, оставалось лишь узнать – какая именно.
- Что в моих словах тебя разозлило?
Зан’Дар ухмылялся, легко удерживая атаку ее застывших лезвий своей рукой. Обломок ветки улетел далеко в кусты, а на предплечье шамана, там, где ударило его оружие соперницы, уже обозначились две темных полосы.
Тоамна смотрела на них, как будто до конца не понимая, что произошло. В самом деле – что ее разозлило? Разозлило так, что ярость по-прежнему кипела в крови, никак не желая отступать.
Обида – но за кого, за себя саму, за вождя ее племени, о котором тролль говорил со снисходительным пренебрежением?
Девушка перевела взгляд на лицо Зан‘Дара и помимо воли оскалилась в ответ на его ухмылку. Даже если бы он стер эту самодовольную мину, она бы не смогла связно ответить на его вопрос. А так – еще и не хотела.
- Я просто давно не держала оружие в руках.
- Чем не повод для гнева, - он равнодушно пожал плечами и отбросил в сторону бесполезное оружие, в одно мгновение превратившееся из смертоносных лезвий в обычные куски дерева.
Зан’Дар не собирался допрашивать ее: это не его дело и не его обязанность. И уж конечно, ему вовсе не хотелось пробираться через непробиваемую стену ее детского упрямства. Если захочет – заговорит сама: о своем игрушечном вожде, и о другом, великом Вожде, с его крошечными солдатиками и ярмарочными сражениями. В конце-концов, в ее возрасте он тоже принимал все это за чистую монету.
- Пора домой, - проговорил он, - Скоро пойдет дождь.
- Домой? – шаманка скривилась в ответ. – Можно подумать, здесь для тебя есть хоть что-то от этого слова.
Это уже была не злость: ее гнев уходил, медленно, по капле, нехотя разжимая крепкие острые когти. Но случайное слово неожиданно больно резануло девушку.
«Не существует такого места, которое я могла бы назвать своим домом. Вот только почему мне вдруг стало от этого так больно?»
- Ты можешь считать себя умнее и лучше остальных, твое дело, - Тоамна говорила это почти равнодушно, как будто минуту назад ее не трясло от ярости. - Может, ты в чем-то и прав. Но не надо насмехаться над тем, что мне дорого, у меня не так много этого осталось.
- Неужели мои насмешки могут оставить хотя бы царапину на великолепном панцире Вождя? Или мои слова смогут поколебать твою веру в мудрого Вол’Джина?.. – Зан’Дар покачал головой, - То, что по-настоящему дорого, хранится так глубоко, что ни одно слово, ни один едкий взгляд не может достать. Ну а в остальном… лучше ничем не дорожить: ни местами, ни вещами, ни уж тем более абстрактными понятиями, вроде того, что скрывается под словом «дом». Ты удивишься, насколько это легко.
Тоамна стояла, нахмурившись, и обхватив себя за плечи, глядя на то, как медленно темнеет небо: действительно, скоро будет дождь. Или даже гроза.
«Ни местами, ни вещами… ни людьми? Это, наверное, тоже просто».
- Может быть, - наконец сказала она.
«Может быть, я однажды поверю в то, что твое равнодушие ничего тебе не стоит».
Он прав, конечно, а ее вспышка – очередное глупое ребячество. Не самое глупое и бесполезное, правда: тело сладко ныло от напряжения, встряска получилась хорошей.
- Скоро зима, Зан’Дар. И, когда выпадет первый снег, ничем не дорожить будет действительно очень легко.
Шаман улыбнулся собственным мыслям:
- Зима ничего не изменит.
@темы: ролевка, WoW, литература, Зан'Дар
-
-
05.09.2012 в 22:22Осознал. Пропёрся.
Но да, я всегда считал, что Shadow Hunter'ы, к которым и ВолДжин относится, используют не тонфа, а кукри или двухклинковые мечи — по крайней мере, в Чёрном копье.
-
-
05.09.2012 в 22:41Вот я до сих пор не знаю, осознала ли Тоамна Ж)
Но да, я всегда считал, что Shadow Hunter'ы, к которым и ВолДжин относится, используют не тонфа, а кукри или двухклинковые мечи — по крайней мере, в Чёрном копье.
Вообще в стратегии у шадоу хантера было просто два лезвия на палке, режущая кромка развернута на 180 градусов (и я не знаю, как это называется в РЛ). И самое интересное - он эту фигню кидал! Вол'Джину от лени прикрутили в ВоВе расовые ночноэльфийские клинки - у них даже форма расовая.
А Зан'Дар он вообще фанат Зул'Джина (хотя тот и не то чтобы шадоу хантер). Так что позволим себе немного вольности, и сделаем вид, что шадоу хантеры у амани могли драться и такими клинками =).
И вообще, как говорил прапорщик Задов: "Не резинки делают человека, а человек резинки".
-
-
06.09.2012 в 07:28Но ей-то можно, а я, по ходу, слоупок.
-
-
06.09.2012 в 08:53-
-
06.09.2012 в 09:10Вот то, что я сама не сообразила – печалька.
Вообще, Тоамна по большому счету наполовину амани. Ну или не наполовину, там уж тоже кровь разбавлена была.
-
-
06.09.2012 в 09:12-
-
06.09.2012 в 09:32Не, когда-нибудь она поумнеет. Наверное.
Ток надо с себя начать XDDD